237. Журнал Содружества, 1937, № 6 (54), июнь, стр. 2.
Совидец
[Совидец]
[Вариант неоконченной поэмы]
«…высоких зрелищ зритель» Тютчев
Глава первая
с Екатеринина канала{12}>1
взрыв прогремел – на мостовой
след крови царской часовой
стерег и кровь не просыхала
дымок прошол проткал туман
в нем бродят мрачно часовые
Россия ж спит: в веков дурман
опущены ресницы вия
спит гоголевским страшным сном
спит осужденново веселым
витают карты над сукном
чернеют вдоль дороги села
неверна эта глуш шипят
бубнят с перстом подъятым слухи
идет недоброе шалят
пугают в полноч люди – духи
и вот опасною ночной
той столбовою озорной
закончив сделку взявши плату
гостиниц опасаясь в ноч
спешит в именье орендатор
и с ним в пути меньшая доч
любимица – отец бровастый
жмет девочку: что Пузик! спиш?
а ей забавен путь опасный
коварная ночная тиш:
гуляет в лицах отсвет медный —
эскортом скачут факела
глушится брички дребезг бедный
мелькают призраки села
в большой семье отцовской тенью
она живет: все можно ей
из всех лиш в день ее рожденья
ребенка! полон дом гостей
по русской старине радушной
стол ломится и казачок
в косоворотке непослушной
вихрастый потный сбился с ног:
таскает взад вперед посуду
и успевает между дел
в саду как диск подбросить блюдо
подкинуть жучке в хлебе мел
как совладать хозяйке с домом
все взять под глаз и на учот
без рома пудинг но несет
от повара пьянчужки ромом —
а гости уж сидят в столовой
вниз к взрослым доч сойти готова
оправив первый кринолин
от страха в губках нету крови
на смуглой бледности одни
ресницы детские да брови
да взоры дикие черны
и уж конечно предводитель
холеным погрозив перстом
не может щечки – жон ценитель
не потрепать рукой с перстнем
да что ж и батюшка продушен
моленной свежестью кадил
вперед качнувшись грозно тушей
ей в бок козою угодил
тут и акцизник грузный туго
в корсет затянут и мешком
засевший Сабакевич в угол;
на глыбе галстук голубком
и ксендз из Пензы – прибауток
любитель в карточных боях —
простак мишень армейских шуток
он в реч мешает бо и як
по воздуху взметнув сутаной
читает к случаю стишок
слезу скрывает перед панной
сморкаясь в клетчатый платок
лиш выросши не без смущенья
узнает доч зачем отец
так праздновал ее рожденье
ей станет ясно наконец
и многие ево уроки
ксендза наезды ну и так
все недомолвки и намеки:
отец католик был – поляк
с Литвы мицкевичевской родом
а день тот просто совпадал
с неправославным новым годом
отец по родине скучал
был прадед или дед причастен
к восстанью – внук же ренегат
посмев предаться жизни частной
на русской по любви женат
в шкатулке с купчими до смерти
он будет сохранять в конверте
накрест завязано тесьмой
с проклятьями семьи письмо
в нем отрекалась мать от сына
в гроб унося свой приговор
но возвратимся к именинам
на половину где простор
для молодежи за гитарой
в дыму от первых папирос
где юн задор а речи стары
где разрешается вопрос
в неразрешимую проблему
и где вплетается стишок
в вольномыслительную тему
в нигилистический смешок
вот новым Писаревым Саша
студент в высоких сапогах
взлохмачен он нарошно страшен
дам чопорных губернских страх
о! дамы пензенские эти
все примут навсегда всерьез
а в сущности ведь это дети
до Боклей Саша не дорос
тут те же детские романы
да то же Горе от Ума
и Саша в робости картавит:
– то Софья Паллна болна —
и Лиза так же не по роли
пусть сквозь лукавство а робка
фраз грибоедовских пароли
не сходят после с языка
что ждет их: жизнь полна тумана
как знать! меньшая доч одна
гадает ночью как Светлана
храбрей Татьяны хоть бледна
вот колоннадой светлой свечи
построилися в зеркалах
в ушах запечной вьюги речи
глаза слезятся дрож в руках
и уж туманным коридором
приближен суженый в упор
он в красной феске с чорным взором —