Сочинение по роману И. С. Тургенева «Отцы и дети». Тема: «Образ Базарова. Внешний и внутренний конфликт героя».

Роман «Отцы и дети» Ивана Тургенева – выражение взгляда автора на неведомое, но предсказуемое настоящим будущее, на новое поколение людей, отрекшихся от священных и вечных законов неба по причине своей превознесшейся над всем гордости и предавших себя новому течению призрачных учений, полагающих в основе всего человека и его преходящую волю, а не вечное и божественное. Люди сего поколения, порицая величайшие творения рук и мыслей человеческих, возвещающие о небесном и призывающие к постижению высших истин, чуждых земному, отвращают свое лицо от небесного света и обращает свой взор к бездушному исследованию тленного мира, единственно для них сущего, полновластным царем и повелителем которого полагают себя.

Евгений Базаров, главный герой романа, есть представитель взглядов, враждебных миру духовному, начало «нового поколения», сочетающий в себя человеческое стремление к возвышенному с позицией отрицания всего духовного, противного, по его взглядам, естественному и беспристрастному познанию мира. Вместе с тем в нем есть качества достойные, вошедшие в тесную связь с духом отрицания, но являющие собой положительную сторону души его: он одарен умом, не слаб духом, имеет силы для достижения желаемого, далек от праздности. Посему автор, признавая великое в своем герое, не смеет объявить ему полное осуждение и не может отбросить некоторую приязнь к Базарову, оставившему в душе своей место свету.

Учение Базарова, называемое нигилизмом, основано на отрицании всяких авторитетов и принципов и признании только естественно-научного способа постижения мира, неприятии духовного созерцания. Взгляды его предполагают существование лишь материального, подвластного ощущению и доступного научному восприятию мира. Базаров, как и большинство материалистов, отказывается придерживается определенной системы представлений о божественном и невидимом. Освященные даром свыше великие творцы в сфере искусства, призванные небесами к исправлению темных душ человеческих, представляются мрачному взору Базарова людьми, занявшими себя пустым в жизни. Но каковы же они для тех, кто не умертвил в себе способность к ощущению чудесного и с помощью их творений научился воспарять духом от земли к горнему небу, к обители нетварного и неиссякаемого света! Но мрак входит в душу того, кто отводит очи от света небесного: таков и герой романа, отказавшийся признать существование духовной сферы, не узревший глубину искусства и тайну божественного откровения.

Последователем учения Базарова был Аркадий Кирсанов, студент двадцати трех лет. Впервые он познакомился с Базаровым в университете и, узнав о его взглядах на мир, проникся духом всеотрицанья, пронизывающего все убеждения Базарова, и признал его своим учителем. Но душа Аркадия была чужда мрачному и воинственному духу Базарова и обращена к чистому и светлому началу, уничтоженному в душе Базарова, живому и воскрешающему для восхождения к сияющему небесному чертогу великой мудрости и божественной любви. Однако Аркадий не смог осознать во всей полноте своего высшего призвания; Базаров же, не имея в себе хотя бы малого помышления о горнем и закрывая очи свои от осененной сиянием небес премудрости, все же узрел в себе того, кто может дать людям новое, наиболее верное виденье мира и избавить их от многовекового бремени заблуждений, уводящих от настоящего. Прельщенный самолюбивыми убеждениями Базарова, Аркадий стал его спутником и учеником: так, не зная еще своих подлинных наклонностей души, он неосмысленно принял новую систему взглядов, противных воззрениям большинства людей. Для Аркадия природа есть вместилище божественного духа, существующая для созерцания и наслаждения смертными ее гармонией и красотой, для Базарова же – местом работы, мастерской, в которой человек есть двигатель и работник. В этом вопросе взгляды Базарова и Аркадия начали расходиться, после чего стала особенно проявляться одухотворенная и возвышенная натура Аркадия, все еще, однако, считавшего себя приверженцем отрицательного способа восприятия мира. Аркадий увлечен музыкой и ощущает величие и глубину искусства, видя в нем источник гармонии и возвышающей дух красоты. Посему Аркадий испытывает внутреннее наслаждение, когда Катя играет на фортепиано, и не считает неподобающим выражать при Базарове свой восторг при углублении в гармоничное сочетание звуков, являющих противную духу Базарова истинную красоту. Вскоре Аркадий начинает ощущать приверженность к чуждым учителю ценностям, но полагает неверным отречься от священного, отвергаемого грубой душой Базарова, провозглашающего отречение от всех принципов и авторитетов и отказ от постижения небесной красоты, очаровывающей дух человеческий и возносящей его в необъятные вершины и горние сферы, и ценящего лишь ограниченное познание естественного и видимого. Меч Базарова, исходящий из уст его, разит всякого, кто желает поколебать его враждебные живому жизненные устои и возвратить последователей неверного учения к свету и свободе: так, он называет отца Аркадия «отставным человеком», уже не способным к преобразованию мира вокруг себя, чем вызывает негодование своего сподвижника, выступающего против подобного отношения к людям. И вот, когда новое испытание находит на Аркадия, он уже не может признать себя подобным Базарову: любовь к Кате Одинцовой, призывающая его к признанию возлюбленной в своих сердечных наклонностях, полагает пред Аркадием новую цель в жизни и вселяет в него новый интерес, вытесняющий из его души бессмысленную привязанность холодным взглядам Базарова. Однако он не в силах отречься от основателя учения, к коему примкнул в неведении о самом себе; тогда сам Базаров является к нему и, понимая отступление ученика, оправдывает его чувства и признает противоположность их воззрений: «Наша жизнь тебе глаза выест, – говорит он Аркадию, – наша грязь тебя замарает, да ты и не дорос до нас, ты вольно любуешься собою, тебе приятно самого себя бранить: а нам-то скучно, нам других подавай!» Базаров не сильно жалеет о своем ученике, ибо все происходящее на земле видит естественным ходом жизни, лишенным таинственности и никак не касающимся его души, заключающей в себе затворенные в темнице чувства. И перед смертью Базаров не посвящает себя в раздумья об Аркадии: «Ах да! Птенец этот! – говорит он отцу. – Нет, ты его не трогай: он теперь в галки попал». Так происходит разделение между Базаровым, основателем нового учения, и Аркадием, вышедшим из-под власти учителя.