Злодей Пугачев, вместо того чтобы раскаяться и обратиться к милосердию великодушной монархини, старался о приумножении разбойнической толпы и о приготовлении пушек и разных воинских снарядов. Варвар, несмотря на поражения, претерпленные им от храбрых Мансурова и Михельсона, успел разорить несколько селений и заводов, взять пригородок Осу, переправился через реку Каму и пришел к Казани. Здесь разбойник Пугачев был встречен храбрым и мужественным генерал-майором Павлом Потемкиным. Злодеи, не надеясь устоять против верных сынов отечества, пользуясь изменою суконщиков, нашли способ прорваться в предместье города с Арского поля и зажгли жительство[7]. Генерал-майор Потемкин, желая спасти от злодеев казанский Кремль, вошел в оный и до тех пор оборонялся, пока не пришел на помощь городу неутомимый полковник Михельсон с отрядом. Злодеи, узнав о приходе сего отряда, кинулись в поле; но три раза, в три разные дни, были сильно разбиты и принуждены разбежаться. Некоторая часть разбойников, вместе с атаманом своим Емелькою Пугачевым, устремилась к Волге, переправилась через оную и начала производить ужасные варварства. Злодеи разорили и превратили в пепел несколько селений и два города, Цивильск и Курмыш; потом, с величайшею поспешностью, отправились к Алатырю.

Для искоренения бунта, для прекращения убийства и грабительства и поимки изверга Пугачева, был назначен, по собственному вызову, генерал граф Панин. Между тем Пугачев, умножив разбойническую шайку, бросился к Саранску и Пензе; но был преследован корпусом полковника Михельсона, прошел оные, устремился через Петровск к Саратову и овладел сим городом. Комендант Саратова, полковник Бошняк, сражаясь мужественно, пробился сквозь злодейскую толпу с пятьюдесятью человеками офицеров и солдат и приплыл в Царицын.

Разбойники, ограбив Саратов и оросив улицы его кровью невинных жителей, устремились к Царицыну; но здесь встретили сильное сопротивление и принуждены были отступить. Проходя к Черноярску по астраханской дороге, в сорока верстах за Царицыным, злодеи были настигнуты корпусом деятельного полковника Михельсона, к которому подоспели на помощь донские казаки. Здесь-то злодейская толпа была разбита наголову, и Пугачев, с немногими приверженцами, едва успел спасти жизнь свою. Он, переплыв через реку Волгу на луговую сторону, имел намерение пробраться на саратовские степи, именуемые Узенями; но судьбы Всевышнего уничтожили намерение изверга.

Умственная слепота нашего Ивана исчезла; он ясно увидел, что служил не царю русскому, а злодею, разбойнику, обманщику, самозванцу. Иван почувствовал сильное угрызение совести; пришел в совершенное раскаяние и, желая загладить преступление свое, уговорил уральцев Чумакова и Федулева предать Емельку в руки правосудия; к чему убедили они и других казаков, всего человек до двадцати пяти. Раскаявшийся Иван и его товарищи схватили Пугачева, связали и доставили к уральскому коменданту Симонову, а сей представил его к прибывшему в Уральск бессмертному герою Суворову, имевшему тогда чин генерал-поручика. Пугачев, окованный и за крепкой стражею, был отправлен в Симбирск, а оттуда в Москву, где с сообщниками своими, за все варварства и злодеяния, получил достойную казнь ^>10. Иван и все те, которые предали Пугачева в руки правосудия, получили прощение и дозволение возвратиться в свои жительства ^>11.

Иван желал иметь крылья, чтобы как можно скорее быть в Оренбурге. В продолжение пути ему казалось, что время течет очень медленно; он исчислял дни, часы и минуты, которые должно было провести в дороге. Любовь не давала покоя нетерпеливому Ивану; она пылала в нем с новою силою, и образ милой Даши не оставлял его ни на минуту; он мечтал о ней наяву; он видел ее во сне; он не знал еще о несчастии бедной девушки. Время текло; путь Ивана продолжался. В одно утро сердце молодого казака сильно затрепетало; взор заблистал радостью, и огненный румянец разлился по щекам его – глазам Ивана показались в отдаленности купола церквей и стены Оренбурга. Нетерпеливый любовник взъехал уже в предместье форштадта и встретился с одним из своих давнишних друзей. Первый вопрос Ивана был о милой Дарье, и первый ответ его друга был о несчастии Дарьи. Какое известие для Ивана! Приятнейшие надежды его исчезли; пылкие мечты молодости улетели; обманчивая радость сокрылась; печаль и горесть отуманили развеселившееся лицо молодого любовника. Иван явился к родным своим, которые приняли его с величайшею радостью. Ни предметы милой родины, ни ласки нежных родных не могли развеселить, не могли утешить печального и огорченного Ивана; он беспрестанно думал о прекрасной Дарье и горел желанием освободить ее из тяжкой неволи.