Давид старается не подавать виду, как ему неприятно здесь находиться. Он старается обходить лужи стороной, а охранники растерянно мечутся вокруг него, окружив бизнесмена толпой.

— Проходите, сюда, — подзываю я Усманова. Он ступает дорогими кожаными ботинками на разбитые ступеньки, поднимается вверх. — Вот, возьмите! — Сую Давиду пакет с пирожками. — Будет лучше, если вы его отдадите.

Усманов не дергает даже бровью, молча выполняет все, что я его прошу. И правильно! Сам на такое подписался, я не при делах. Сам инициативу проявил. Что ж, я за это его уважаю, честно.

Оглядываюсь назад, на окна, вижу, как шторы колышутся — на нас обратили внимание.

Моё сердце радостно подпрыгивает в груди, когда на втором этаже учреждения я вижу знакомое лицо — свою любимую бабушку.

Машу ей, всхлипывая, сквозь слезы радости:

— Бабуля!

Она машет мне в ответ, накрывая рот ладошкой. Надеюсь, сюрприз удался! Я ведь без предупреждения приехала.

Мы входим внутрь дома, нас сразу же окружают его шумные обитатели. Вежливо со всеми здороваюсь, представляя пожилым людям своего спутника.

— Здравствуйте! Как же я рада вас видеть!

— Анечка, солнце! Вот это сюрприз.

Обнимаю друзей своей любимой бабушки, перебрасываясь с каждым парой добродушных фраз. Очень милые люди, побольше бы таких было на свете.

— Людмила Ивановна, как вы себя чувствуете? Давление нормализовалось? — обнимаю пожилую седоволосую женщину в очках, с белой вязаной накидкой на плечах.

— Анечка, мне уже лучше, а кто твой друг?

Неожиданно, внимание старичков заостряется на Усманове.

— Это Давид Усманов, он… он…

Вот черт! Ну и кто он мне?! Как сказать этим милым людям, для которых я являюсь ангелом, что он — человек, которому я просто должна родить ребенка за деньги. Как рожу, мы расстанемся.

 — Я принес вам пирожки, — Давид спасет положение, протягивая пакет жителям дома престарелых.

— Пирожки? Наши любимые?! Анечка, какое счастье! Мы так соскучились! Сейчас на стол накроем, чаю сделаем.

— Да, да, — смущенно мямлю я, почухивая затылок. — Давид Усманов — мой друг. Мы с ним вместе для вас готовили.

Старички обрадовались еще больше, конечно же удивились. Унылый мрачный дом ожил бурным весельем. На душе стало значительно теплей, несмотря на дождливую погоду.

***

— Давид, прошу, проходите! — навстречу к нам бежит Мария Львовна — заведующая. — А я вас узнала…

Она выглядит взволнованной, раскрасневшейся. Без конца теребит свои верхние пуговицы на блузке, облегающей огромную грудь. Мария Львовна их никогда не расстегивался! Строго по самое горло. А тут вдруг так неприлично расстегнула.

— Как это вас занесло к нам? — откашлялась. — С какой целью?

— Давид Вахитович мой… друг, — спешу я оправдаться.

Да уж, самое нелепое оправдание. Друг… Где это мы могли подружится? В больнице, где я мыла полы, случайно выплеснула на него грязную воду из ведра, и тут между нами вдруг как в фильме случилась романтика. Любовь с первого взгляда!

Будет стыдно, если они догадаются, что я, молоденькая девочка, просто подружка по койке богатого, зрелого олигарха.

Хорошо, что наш разговор прерывается появлением моей бабушки. Она на инвалидном кресле въезжает в комнату.

— Бабушка! — подбегаю, стискиваю её в объятиях. — Как ты?

Мы отходим в сторону, чтобы немного побеседовать наедине, пока заведующая кокетливо принимается щебетать с Усмановым:

— Скромно живем, но хоть как-то... От государства помощи немного, у нас небольшое учреждение…

Давид с серьезным лицом ее слушает, временами оглядывается по сторонам, рассматривая скудный… нет, убогий! Интерьер дома.

В соседней комнате Сан Саныч с Петром Ивановичем сосредоточенно играют в шахматы, а Елена Степановна, как обычно, вяжет сотый, наверно, по счёту шарф. В общем, жизнь стариков продолжается.