Было ещё кое-что общеё у этих тел: были обнаружены следы проникающего удара в переднюю стенку грудной клетки колюще-режущим предметом. Имелись дырчатые переломы костей плоских костей и трещины. Удар наносился единожды, но достаточно сильный.

На этом Михаил Иванович закрыл папку и заполнил необходимые бланки, в том числе и приеме дела к собственному производству. Теперь это его головная боль. Хуже всего было то, что почти все тела оказались невостребованными, их никто не искал, заявлений не подавал, личности не установлены. Как будто они и не жили нигде и ни с кем. Как лишние люди.

Михаил Иванович задумался. Работа предстояла кропотливая. Объем информации, которую нужно было обработать, был большим. Однако Михаил Иванович знал, что каждая деталь может оказаться ключевой. Нужно будет выехать на места обнаружения тел. И воззвать к мертвым тут не получится. Только сам. Разве что, вновь найдут тело, но этого не хотелось бы. Но в глубине души Михаил Иванович понимал, что если такие тела находят последние семь лет, то есть очень большая вероятность обнаружения нового тела. Затем он погрузился во внимательное чтение всех переданных ему материалов дела. Это заняло у него время до самого вечера. Даже на обед не пошел. Сидел и читал.

Михаил Иванович посмотрел на время только тогда, когда его сосед Григорий засобирался домой.

– Ты снова задержишься? – задал вопрос Григорий. – Горишь на работе, неужели дома тебя не теряют?

Этими случайными словами Григорий нечаянно задел за живое Михаила.

– Гриш, ты пошел? Вот и иди! Мы с моей семьей сами разберемся, – недовольно пробурчал Михаил Иванович. Семья – это сейчас больная тема для него. И, даже, просто упоминание о ней очень сильно портило настроение.

– Ну, привет семье, а я пошел, – снова пошутил Григорий уходя.

Михаил Иванович молча кивнул, его излишне резкая реакция на юмор Григория была бы неоправданна. Григорий не только не знал о том, что у Михаила проблемы в семье, но и обидного, в общем-то, ничего не сказал. Поэтому криво ухмыльнувшись, Михаил Иванович прощально махнул Григорию рукой.

Оставшись в кабинете один, Михаил Иванович откинулся на спинку компьютерного кресла и посмотрел на потолочные светильники.

– Надо идти домой, – подумал Михаил Иванович, массируя одной рукой себе шею. – Домой. Но там Мила, которая наверняка продолжит то, что начала сутки назад. Снова будет обливать меня презрением и упрекать.

Закончив разминать уставшую шею, Михаил облокотился на стол, положив голову на руки.

– Идти нужно все равно. Разговор с ней нужен, – продолжал размышлять он. – Мила может делать что угодно, она взрослый человек и удержать её я не смогу, если она твердо захочет уйти. Но с детьми я хочу сохранить контакт. Как минимум, договориться с ней по детям, если уж её от развода не отговорю.

Михаил Иванович убрал все документы по делу в сейф. Оделся и поехал домой. Открывая дверь, он даже не успел снять обувь, как на пороге его встретил сын Данька. Мальчик влетел словно вихрь, окружив отца радостными объятиями. За ним к отцу подбежала Маша. Их глаза сияли восторгом от встречи, и Михаил почувствовал, как усталость отступает, заменяясь радостью.Пока он обнимался и тормошил детей, а они его в ответ, из комнаты на секунду вышла его жена, посмотрела и тут же зашла обратно.

– Папа-папа, а я сегодня две пятерки получил, – громко рассказывал Даня.

– А я с классом в цирк ходила, знаешь какое там представление было? – перебивая сына, рассказывала дочь.

Михаил Иванович на секунду задумался: вот увезет от него жена детей, захочет ли он тогда приходить в этот пустой дом? Где его никто не будет ждать?