8 ноября 1659 года греки Дементий Петров и Дмитрий Юрьев привезли в Москву государю грамоту от патриарха Паисия (самой грамоты в деле не имеется), в которой он извещал государя, что до него дошло царское жалованье, посланное в прошлом году с греком Дементием, и, уведомляя затем о тесноте своей и мучениях от безбожных турок, снова просит государя прислать ему милостыню. Паисию послано было, по примеру посылок прежних лет, на 100 рублей соболями[91]. Это была последняя грамота патриарха Паисия к русскому правительству: через год с небольшим, именно 2 декабря 1660 года, он скончался.

Подобно своему предшественнику Феофану и Паисий-патриарх иногда обращался к государю с ходатайствами за разных просителей милостыни. Так, 1 октября [С. 182] 1660 года прибыл в Москву сербского Крушедолова Благовещенского монастыря архимандрит Амфилохий, о котором Паисий писал государю: «Буди ведомо державному христианскому царю, что в нынешних временах показал тя Господь наш Иисус Христос, яко великаго и древняго царя Константина – утверждение благочестивой вере нашей, и ревнитель ты еси его во всем: строиши и распространяеши Церковь Христову, яко же Христос строил Своею Кровию, и по всей вселенней славна великая ваша царская милостыня, что еси всегда творишь монастырем и всем церквам Божиим; и сего ради прибегает всяк получить милость от царствия вашего – глаголю убо меж зверей диких и им покоренным будучи агарянским детем – равным зверем. Такожде и сей архимандрит Амфилофей сказал нам, что он имел у себя две жалованныя грамоты – царя Бориса и царя Василья, в их обители в Кросодоле, во области сербские, и те-де жалованные грамоты агареня из монастыря пограбили. А того монастыря соорудители были Максим архиепископ, да два короля: блаженные Иван да Стефан с материю их Ангелиною. И для ради подлинной достоверности бил вам челом сей архимандрит с братиею, чтоб нам послать к великому вашему царствию молитву, и благословение, и прощение, и подлинно ведомо учинить, что они добраго и святаго монастыря и постоянно поминают благоверных чин. Посему прибегают они, бедные, и поклоняются к великому вашему царствию, и просят милостыну от великого вашего царствия, и пожалуй их как тебе всемилостивый Бог известит».

От 6 апреля 1651 года Паисий писал государю относительно архимандрита Евфимия, приехавшего в Москву за милостынею [С. 183] с ларисским архиепископом Каллистом: «Поелику многие благочестивые христиане: архиереи, игумны и вельможи прибегают со стороны восточной к богодарованной его державе с патриаршими грамотами, и получают утешение в печалех, и, возвращаясь в свои области, молят Бога о его царском здравии, то и сей священноинок приезжал с свидетельствованными грамотами, что он обижен от агарян, которые хотели раззорить его монастырь, и потому патриарх молил о даровании ему милостыни». Встречаются и еще подобные грамоты патриарха Паисия, хотя их, сравнительно с количеством рекомендательных грамот патриарха Феофана, и очень немного[92].

Обзор сношений Иерусалимского патриарха Паисия с русским правительством показывает, что эти сношения имели важность прежде всего для русской церковной жизни, на которую они оказали очень заметное влияние. Русские порознились с современными им греками в некоторых церковных чинах и обрядах, почему уже патриарх Феофан, находясь в Москве, настаивал перед царем и Филаретом Никитичем об отмене некоторых церковных обычаев на Руси ввиду их несогласия с обычаями, практиковавшимися во всей Греческой Церкви. Гораздо далее Феофана пошел в этом деле патриарх Паисий. Во время своего пребывания в Москве он вел переговоры по церковным вопросам с государем, учинял соглашение с патриархом Иосифом, но главное, что особенно важно, – вел беседы с Никоном, сначала архимандритом, а потом новгородским митрополитом, указывая ему на разность некоторых церковных [С. 184] обрядов у русских сравнительно с тогдашними греческими и на необходимость их согласования в том смысле, чтобы русские особенности были исправлены по образцу греческих. Эти беседы, на которых Паисий «зазирал» Никона, привели последнего к сознанию необходимости произвести церковные исправления в широких размерах, в видах согласования русских церковных книг, чинов и обрядов с тогдашними греческими. Чтобы поддержать решимость Никона действовать в указанном направлении, Паисий по отъезде из Москвы посылал сюда из Молдавии двух митрополитов: назаретского Гавриила и навпактского Гавриила Власия, которые по поручению Паисия укрепляли Никона в его решимости начать церковную реформу, так что известная и богатая своими последствиями для дальнейшей нашей церковной жизни деятельность Никона во многом обязана и своим началом, и своим общим направлением именно Иерусалимскому патриарху Паисию. Побуждения, которые руководили в этом случае патриархом Паисием, понятны: он увидел, как многие русские благодаря именно своим тогдашним церковным особенностям неблагоприятно стали смотреть на современных греков, готовы были видеть в них отступников от древнего церковного чина и обряда, народ, Православие которого очень сомнительно; как они относились поэтому к современным грекам с заметным пренебрежением, как к низшим себя в делах веры и благочестия. Дальнейшее развитие и усиление этого направления в русской жизни могло в будущем угрожать даже разрывом Русской Церкви со Вселенскою Греческой, а грекам окончательною потерею всякого влияния и значения у русских. Интересы [С. 185] Вселенского Православия и национальные греческие интересы, которые у Паисия всегда стояли не на последнем плане, и побудили его энергично позаботиться о поддержании и возвышении на Руси греческого церковного авторитета, а вместе и престижа греков вообще в глазах русских, к чему действительно прямо и вела церковная реформа Никона, возникшая и потом проведенная под влиянием и при деятельном участии греков.