Может, туман, по сути, мое воображение, домыслы и представления, плавающие кораблями между берегами истины. Мне приходится довольствоваться далеким видом моря и кораблей, курсирующих по нему.

Впрочем, возможно, туман сам однажды рассеется, и тогда я увижу всё, что он скрывал от меня. Мне откроются живописные дали, в которых я обязательно захочу поселиться.

Я вижу нагромождения нагроможденных мест. Как они неуклюжи и беспорядочны во всём, что делают. Они наползают друг на друга так неловко, что то одно, то другое оказывается вытолкнутым прочь и падает на землю. Падает и разбивается о твердь на множество разных осколков. Грохот их падения легко заглушить – достаточно закрыть уши.

В тех далях, в тех заоблачных местах живет мой страх. Каждый день из тел своих жертв он возводит целые горы, вершины которых увидишь и со дна самого глубокого ущелья. Такие вершины есть и во мне, из меня их видно лучше всего – как ни закрывай глаза и как ни отворачивайся, взгляд всё равно никак не может потерять какую-нибудь из них.

Мой страх такой высокий, что ударяется затылком об облака, реющие вокруг него длинными полосами белого пуха, он взглядом обшаривает каждый метр внизу у своих ног.

У моего страха есть большая и тяжелая на вид кувалда, которую он носит на плече. Ею страх ударяет по мне. Удары болезненны и сокрушительны. Страх утверждает, что к тяжести своей кувалды он привык и никогда не выпустит ее из рук.

Мой страх – мой хозяин, и я не могу ему перечить, поскольку мне никто не давал права голоса. Я могу лишь выполнять его команды, запоминать сказанное им. Он может упасть неподъемным грузом мне на плечи. Мой страх силен, и ему под силу преодолеть всё.

Страх хочет разбить меня, потому-то удары его кувалды так точны – от меня отлетают большие и маленькие осколки, и обнажается материал, из которого я сделан.

Я слышу, как нагромождения этого мира сталкиваются с другими нагромождениями, и от этого грома мне страшно. Мой страх – это нагромождения многих страхов, и у каждого из них есть своя кувалда, которую он несет на плече. Удар, удар, удар…

Среди морских волн, которые могут вздыматься так высоко, что их гребня не разглядеть, среди раздолья вод застыл чернильной кляксой остров. Остров не необитаем – на нём живет моя совесть. Она единственный его житель и повелительница.

Все территории, соседствующие с островом – водные просторы и ночная тьма, которая еще не развеялась над ними. Впрочем, она и не может развеяться, поскольку над морем никогда не поднимается солнце. Тьма просто растекается над ним – и всё!

Страшно потеряться в стихии и заблудиться в странствиях по морю, на котором лежит ночная тьма. Любое море ищет корабль, который был бы готов переплыть его, но не находит. Вместо этого оно с тоской поднимает гребни волн и обрушивает их на свои острова.

Если я хочу навестить совесть, то просто переношусь к ней на остров. Тут всегда ночь. Но вот я на острове, совесть ждет меня в его глубине, туда я и направляюсь тяжелой походкой. Когда я распадаюсь, то все мои части превращаются в прослойку, которая заполняет всё между морской гладью и небом. Брызги волн летят в сторону острова моей совести, словно шрапнель, и поражают сушу.

Моя совесть не голодает, на острове ей есть чем питаться, это и травы, и овощи, и фрукты, не знаю, как с живностью, я ее не встречал. Растения видел, а животных нет. Что моя совесть наблюдает из глубины своего острова? Меня она встречает с распростертыми объятиями. Руки моей совести всегда заняты, временами она держит то в одной, то в другой руке стеклянный фонарь с горящей внутри свечой.