Значит, им обоим теперь грозит, если верить всему этому дикому бреду, какая-то страшная смерть.
«Бред!» – стиснул зубы и сжал кулаки Виталий. – «Пугалки для малых детей и чувствительных женщин. Посмотрим, кто окажется сильнее, если дело дойдёт до схватки!»
Однако, если это был бред, то он вновь заявило себе: в дальнем углу зала беспричинно загорелся диван. Виталий кинулся в ванную комнату за водой. По возвращении в зал он обнаружил, что там всё уже охвачено огнём, а его жена без чувств распласталась на паласе посреди комнаты. Виталий подхватил её на руки и выскочил с нею во двор. Его рубашка на спине загорелась уже во дворе. Виталий усадил жену в свой внедорожник, сбросил рубашку и сел за руль. Машина легко завелась, мощный двигатель позволил ей быстро набрать скорость.
Вырулив на шоссе, Виталий поверил в то, что он вырвался из той зоны, где реальность утратила свою силу, а бред возобладал и над материальной сущностью, и над разумом.
Но он ошибся.
Спасительница-машина оказалась безвыходной западнёй. По всему внутреннему периметру её салона загорелось жаркое пламя. Эмма судорожно вцепилась в Виталия и исторгла из себя истошный звериный вой. Огонь не спешил отобрать их жизни. Он забирал их медленно и мучительно, продлевая страдания своих жертв. И, перекрывая предсмертный вой Эммы, во внутренний слух Виталия врывался голос отвергнутой им одной его знакомой – девушкой с вызывающе привлекательным телом и властным лицом:
«Ты не должен был отвергать меня».
Ей вторил другой голос, старческий, злобный и торжествующий:
«Отвергнув мою внучку, ты, невежа, вызвал моё недовольство и это я караю теперь тебя за такую неучтивость страшной смертью»,
А Эмма слышала таким же внутренним слухом тот же старческий голос, вещавший победно и торжествующе:
«Напрасно ты, мокрохвостка, заняла чужое место в том доме, где хозяйкой должна была стать моя внучка! За это ты и расплачиваешься теперь этой мучительной смертью!»
Мистика
За завесой обычной реальности
Осип Карлович гнал свой автомобиль на предельно допустимой скорости. Спешить ему было некуда, но он любил быструю езду.
«Какой русский не любит быстрой езды?»
Даже, если в его родословной намешано множество разных этносов.
Кроме быстрой езды Осип Карлович любил во всём порядок и рациональность.
Автострада, по которой он мчался, закручивалась впереди многокилометровой петлёй, соединяющей ненужный ему город со следующим, в который он направлялся.
«Неужели нельзя проложить дорогу, отсекающую эту длинную петлю для тех, кто хочет сократить свой путь к нужному мне городу?» – с досадой подумал Осип Карлович, как вдруг его взгляду открылась та самая «отсекающая» дорога.
Не веря своим глазам, Осип Карлович сделал остановку, чтобы свериться со справочником «Карты автомобильных дорог России». Он не впервые едет этим маршрутом, но «отсекайку» Осип Карлович до этого здесь не видел.
А, может быть, раньше он проскакивал это место, не успевая её увидеть?
На карте этой дороги не было, хотя год издания справочника был гораздо меньшей давности, чем та, которая угадывалась в уже затронутой воздействием длительных эксплуатационных нагрузок дороге-«отсекайке».
«Горе-картографы!» – мысленно обругал составителей справочника Осип Карлович и решительно свернул на «отсекайку».
«Отсекайка» была прямая, её направление в точности соответствовало наикратчайшему пути к нужному городу, пройденное расстояние предполагало, что Осипу Карловичу пора бы уже въехать в нужный ему город, но тот, будто бы вошёл в гадкий и насмешливый сговор с горизонтом и продолжал прятаться за его недосягаемой линией.