Если б я знахарствовал красоте
во здравицу,
Если б тайну вечности знал я наизусть,
Я Москву оставил бы
спящею красавицей,
Положив ей в голову пуховую Русь.
Пусть такое нравится далеко
не всякому,
А житьё хреновое в сущности у всех,
Что в селе, что в городе —
всюду одинаково
Валит по пословице на голову снег.
«Над Волгой ветер сине-сумрачный…»
Над Волгой ветер сине-сумрачный
И палубная маета.
Хрипят пластинки ежесуточно,
Визжат про чёрного кота.
А Волге слышать всё наскучило,
Волну уводит от винтов
И бьёт наотмашь на излучинах
В крутые брови берегов.
Ей не пристало быть невольницей.
И, вся – на краешке волны,
Она ль не ждёт свои разбойничьи,
Свои червлёные челны!
«Дождь ли плачет, ветер ли дует…»
Дождь ли плачет, ветер ли дует
Иль во гневе бог речной —
В Волгограде мост танцует
Над танцующей волной!
Что-то сдвинулось в природе
Не к добру, неровен час —
В Волгограде при народе
Мост пустился в перепляс!
Небывалый в мире случай:
При недвижности опор
Не над бучей рек могучих,
А над Волгой мост-танцор!
«Дышим брагой, чáбором, озоном…»
Дышим брагой, чáбором, озоном,
Грустно гладим гривы-ковыли.
Всё пропьём, но жизнь не опозорим
Мы на крайнем краешке земли.
Коль на вкус знавали и пивали
Социалистический елей,
И на нас, как правило, спускали
Борзописных сук и кобелей.
Эти назывались – комсомолки,
Те – непревзойдённые борцы.
А теперь потасканные тёлки
И не в меру шустрые купцы.
Мы ж сидим на камушке исправно,
Чаще голышом иль натощак,
А идти налево иль направо
Не приходит в голову никак.
Ведаем понуро и привычно,
Не теряя сон и аппетит:
К нам всегда в Россию самолично
Соловей-разбойник прилетит!
«– Хватайте жизнь за мягкие места…»
– Хватайте жизнь за мягкие места! —
Глаголят хваты, напрягая жилы.
Увы, до упокойного креста
Мне мягких мест судьба не подложила.
Зарницы детства вижу наяву,
Хоть памятью некстати пооббился,
Пусть не глодал я смолоду траву,
Но сытым хлебом тоже не давился.
В пятнадцать лет отбился от семьи
И с родиной негаданно простился,
Когда ж в душе запели соловьи,
Я тоже щёлкать с ними припустился.
Впрок заимел квартиру, а не дом,
Вяжу вслепую песенки из лыка
И нахожусь строптиво под хмельком —
Законченный щелкун и прощелыга.
А впереди тщета иль пустота,
Как и у всех, кто жил и не постился.
Не только жизнь за мягкие места,
Я и жену-то лапать разучился.
«Плетись, плетись, плетень моей судьбы…»
Плетись, плетись, плетень моей судьбы,
Роитесь, мыслей пчёлы золотые,
Растите, дней шершавые грибы,
И падайте, как жёлуди литые.
Я жить люблю в весенней толчее,
В пылу любви и птичьего кружала,
Где в каждом с кручи прянувшем ручье
Ликует жизни вольное начало.
Мне жарко жить в погожий летний час,
Горят небес берёзовые своды,
Стоялый мёд лесных озёрных чаш
Я пил не раз с поваленной колоды.
И боль в груди, и ветер в голове,
И грустный вид в дождливую погоду —
Всё это я, как всякий человек,
Невольно знал и чувствовал от роду.
Но всюду с глаз спадает пелена,
В свой срок и осень стылая прибудет.
Душа отходит в тайный морок сна,
Где многое оставит и забудет.
Но, позабыв бессчётные дела,
И страх, и стыд, волнующий уныло,
Забыть ли ей, что всё-таки жила
И думала, и пела, и любила?
Лесных озёр стоялые меды,
В траве и в небе птичьи пересуды…
Плетись, плетись, плетень моей судьбы, —
Я ничего на свете не забуду.
Добрые люди
«Не занимать ума и силы…»
Не занимать ума и силы,
Не зрить разбег чужой судьбы,
Занять бы горести осины,
Занять бы робости вербы.
Чтоб ради шелеста простого,
Захороня навеки злость,
Взамен оставленное слово
Средь веток тонких прижилось.