– Подождите, пожалуйста. Мне нужно осмотреть поляну, – уклончиво ответила я и приблизилась к обгоревшему дереву.

Это оказалась рябина. Высоко на ветках еще висели одинокие красные ягодки – удивительно, что их до сих пор никто не склевал. Сначала я внимательно изучила обугленные места на гладкой коре. Ожоги на ней виднелись только внизу, у земли. Если присмотреться к следам, то легко можно было представить, как языки пламени лизали ствол, поднимаясь к кроне. Стало ясно, почему деревенские жители первым делом подумали о неудачно разожженном костре.

Привычный пасс левой рукой – и я уже всматривалась в золотистые колдовские нити, которые опутывали дерево.

– Леди Ласковьец? – настойчиво позвал меня князь, потому что я молчала, разглядывая оборванные, трепещущие плетения на стволе.

И все – внизу, чуть ниже среднего человеческого роста. Как интересно…

– Мне нужно посмотреть на тот куст, – сказала я, так ничего и не ответив Дарвену.

Солнце уже укатывалось за горы, окружавшие главный город княжества. Здесь, в лесу, до них было рукой подать – вон уже видно заснеженные вершины над деревьями. Поэтому и темнело чуть раньше. Краски загустели, по снегу протянулись синие тени. Я ускорила шаг, скорее разгребая сугробы, чем идя по ним. Золотую магию огня, которую я искала, было видно и в ночном мраке, но после слов князя о волкодлаках хотелось разобраться с этим делом поскорее.

Поняв, что я не отвечу, Дарвен цыкнул и сделал знак охране. За мной тенями двинулись два стража.

Расстояние до куста казалось небольшим, но я вспотела, пока туда добралась. Двадцать шагов – это по прямой, а по сугробам – все сорок, да еще то подпрыгивая, то проваливаясь по пояс. Снег уже забился не только в сапоги, но и в панталоны… Но ладно, это подождет.

– Леди Ласковьец, у вас все в порядке? – зазвучал сзади обеспокоенный голос Скрова.

– Да-да! – отозвалась я, наконец достигнув куста и вглядываясь в обугленные веточки. Оттуда вылетел сердито чирикнувший снегирь, недовольный тем, что кто-то помешал ему отдыхать.

Так я и думала. Та же история, что с рябиной. И конечно, это оказался терн. Вернее, какой-то из его очень близких родственников, потому что он несколько отличался от того терна, который рос возле родных Ольшан и о колючки которого я в детстве частенько царапала руки и рвала платья.

Обрывки невидимых обычному глазу золотых нитей дрожали на веточках. Я потянулась и сняла несколько, сбросив их в снег. Они с шипением растаяли от встречи с противоположной стихией. Ну и ничего страшного – им все равно здесь не место, а куст еще может возродиться весной, если ему не будут мешать остатки чужого колдовства.

На соседних кустах тоже виднелись подпалины. Я проследила за их направлением.

– А что в той стороне? – спросила я у увязавшихся за мной стражников, указав туда, где на ветках появлялись первые пятна сажи.

– Деревня, госпожа, – ответил один из суровых мужчин. – Кинфарен – та самая, из которой нас позвали.

Ага.

– Леди Ласковьец, мне нужно проверять барьер, а уже темнеет, – повысил голос Дарвен. – Не желаете объяснить, чем вы там занимаетесь?

Козел чешуйчатый. Чего он на самом деле хочет – чтобы ему нашли виновника или наугад пальцем в небо ткнули, лишь бы поскорее?

– Ваша загадка разгадана, – я обернулась к князю, одновременно жалея и радуясь, что на таком расстоянии, в зарослях, он не узнает, как я буравлю его глазами. – Насчет барьера можете не волноваться, он себя отлично чувствует.

– Вы действительно талантливы, если смогли увидеть это, хотя мы минутах в двадцати ходьбы от него.

Мои зубы заскрипели.