– Я сегодня уже перебрала норму. Давайте-ка лучше немного отвлечёмся.– Могу я принести вам кофе? – предложил он. – Кажется, это наш маленький ритуал. Она улыбнулась, покачала головой.

Он сел напротив неё, положил руки на стол, не зная, что сказать. Каждое слово казалось слишком громким в этой тишине. Где-то вдалеке за окном ещё виднелись огни машин, но звук до офиса почти не доносился. Они словно оказались в замкнутом мире, где только двое людей и безграничное пространство вокруг.

– Большой. Шумный. Днём захлёстывает, а вечером будто отпускает, – он вспомнил, как одиноко ходил по его улицам, пока не пришёл сюда. – Но в нём есть своя красота.– Как вам город? – спросила она, разглядывая его лицо.

Она встала и прошла к окну. Отражение монолитных зданий тянулось ввысь, а стёкла поблёскивали, отражая редкие огни оставшихся в офисах ламп. Он смотрел, как её силуэт сливается с мерцающими бликами. Ему захотелось подойти ближе, почувствовать запах ванили, что он уловил тогда утром у кофемашины.

– Красота? Да, иногда я тоже её вижу, – она слегка повернула голову и продолжила тихо: – Но что такое красота, когда мы загнаны в кабинки и совещания?

Он подошёл к ней. В таких ситуациях неловкость возникает чаще, чем хочется, но было чувство, что неловкость эта – необходимая прелюдия к чему-то большему. Он не знал, стоит ли касаться её руки, не решался нарушить черту между «коллегами по работе» и острым желанием, которое уже явственно ощущал.

Она вдруг повернулась к нему и сделала полшага вперёд. Её глаза, усталые и серьёзные, смотрели на него так, будто искали подтверждение чему-то. Он услышал своё сердце. В этом безмолвии шорох бумаг и далёкие звуки лифта превратились в далёкий фон.

– Возможно, – ответил он, и голос его прозвучал хрипловато.– Мы, кажется, забыли про все формальности, – чуть слышно произнесла она и коснулась его руки, мягко, но уверенно.

Она опустила взгляд на его запястье, словно разглядывая тонкие линии и вены. Потом шагнула ближе. У него не нашлось слов, зато нашлось горячее, пульсирующее в груди чувство. Он легко провёл пальцами по её рукаву, отчего лёгкая ткань платья шуршала под его рукой.

Она чуть приподняла подбородок, и их взгляды встретились. В её глазах он увидел усталость, робость, но и что-то новое – ответное влечение, блеск, что говорят о многом без слов.Он наклонился и тихо выдохнул: – Я всё ещё не привык к этому месту. Но с вами оно кажется… легче.

Она приблизилась к нему, и её губы коснулись его щеки. Этот поцелуй не был порывом страсти, скорее ласковым касанием, пробным и настороженным. Но он почувствовал, как внутри всё сжимается от бьющей током близости.

– Наверное, просто… потребность побыть рядом, – ответила она, и в тишине её голос звучал нежнее, чем он мог представить.– Что это? – спросил он еле слышно.

Он провёл рукой по её плечу и ощутил её тепло сквозь тонкую ткань. Её кожа под пальцами была горячей, будто она издавна ждала, когда же её коснутся вот так, нерешительно, но жадно.

На какое-то мгновение время остановилось. Они стояли, едва касаясь друг друга, и один лишь вечерний свет из окна освещал их лёгкими отблесками. Он почувствовал, как она слегка дрожит, и обнял её за талию. Её волосы пахли шампунем с ванилью, знакомым и безмятежным, и этот запах свёл его с ума окончательно.

Она прижалась чуть ближе, и в этом движении было всё: приглашение и одновременно лёгкая застенчивость. Их губы встретились, сначала осторожно, как будто они боялись нарушить хрупкость момента. Потом поцелуй стал смелее. В нём чувствовалась накопленная усталость трудового дня, напряжение и что-то большее – глухая жажда прикосновений, которой оба долго не осмеливались дать волю.