– Как думаете, скоро ли пойдёт дождь? – спросила я, стараясь заговорить с ней непринуждённо.

Она вздрогнула, будто не заметила моего приближения, а потом пробормотала:

– Может быть. Впрочем, здесь… здесь холодно. Я… я хотела проветриться.

Её волнение не могло укрыться от моего взгляда. Её руки чуть дрожали, хоть ветер и не был таким уж холодным, а голос звучал сдержанно.

– Нет, всё в порядке, – ответила она и тут же предложила: – Знаете, на чердаке этого дома есть выход на крышу. Вы когда-нибудь бывали там в столь поздний час?– Вам нехорошо? – спросила я мягко, стараясь проявить вежливый такт.

Я замерла в лёгком замешательстве. Почему этот вопрос прозвучал именно сейчас? И почему у миссис Маршалл в голосе скользит странная интонация – смесь тайны и робкой надежды?

– Тогда если хотите, пойдемте. С крыши открывается необыкновенный вид на огни города.– Признаться, нет. Я вообще первый раз в вашем чудесном доме.

Я почувствовала лёгкий трепет: ведь в каждом доме старой постройки есть нечто таинственное. Может, там, наверху, творятся вещи, непонятные для гостей. Я кивнула, и мы молча вернулись внутрь. Поднялись по парадной лестнице, а дальше прошли до самой дальней двери, что вела к чердачному коридору.

– Старинные дома хранят семейные тайны, мисс Леонард, – тихо сказала она. – Иногда… иногда и вещи, которые опасно хранить.– Что-нибудь знаете об этом особняке? – спросила она, когда мы оказались у узкой лестницы, ведущей на чердак. – Лишь то, что он стар и принадлежал семье Маршалл много поколений.

На чердаке было неожиданно чисто. Деревянные балки, бледно освещённые электрической лампой, отбрасывали причудливые тени на крышу. Миссис Маршалл отворила тяжёлую створку окна – и мы вышли. Ветер растрепал мои волосы, и я чуть не выронила из рук сумочку. Но, подняв глаза, ахнула: над нами разворачивалась настоящая панорама вечернего Лондона, усыпанного мерцающими огнями. Башни, силуэты труб, редкие огоньки автомобилей – всё слилось в узоры мягкого жёлто-оранжевого свечения.

– Да, – ответила миссис Маршалл, но голос её прозвучал отрешённо.– Как красиво, – произнесла я, не скрывая восхищения.

Я не успела задать вопрос: внизу, в переулке, что-то громыхнуло, словно пролилась вода из железной цистерны, или упал ящик с бутылками. От неожиданности я вздрогнула. Миссис Маршалл, однако, не обратила внимания – стояла и смотрела в сторону другой части крыши. Я проследила за её взглядом и увидела, что у дальней стены угадываются чьи-то фигуры.

– Кто там? – тихо спросила я.

Она ничего не ответила и лишь сделала несколько шагов вперёд, призывая меня следовать за ней. Туман, густеющий с наступлением ночи, окутывал всю округу, и лишь серебристый лунный свет да редкие ближние фонари позволяли различать очертания людей. Постепенно я увидела двоих: мужчину в костюме и женщину в длинном плаще. Они были поглощены разговором и не заметили нас.

– Мне нужно было встретиться с тобой здесь, – раздался приглушённый мужской голос. – По-другому нельзя, понимаешь?

Женщина, стоявшая к нам вполоборота, ответила что-то, чего я не расслышала. Но по интонации ясно: разговор был напряжённым, а может, и вовсе опасным. Словно заговорщики, они прятались от чужих глаз на этой крыше. Я почувствовала, как холодок пробежал по моей спине.

Миссис Маршалл смотрела на эту пару пристально, и в её взгляде сквозила смесь отчаяния и гнева, словно она узнала их. Вдруг тот самый мужчина повернулся, и лунный свет скользнул по его лицу. Я с трудом сдержала вздох удивления: это был мистер Джон Маршалл! А та женщина… я наклонилась чуть вперёд, напрягая зрение. Кажется, это мисс Руби Рэндалл, молодая актриса, недавно ставшая самой обсуждаемой персоной в светской хронике.