Хуже всего стоять у двери жертвы и ждать, когда тебе откроют. Дверь распахивается, и ты видишь встревоженные глаза её папы, мамы или еще кого-то, кто столько времени беспокоился о своей девочке. Ты вынужден промямлить, что их любимой дочки, внучки и жены больше нет. И даже попрощаться с ней нельзя, потому что он забирает у них не только жизни, но и человеческий вид.

– Простите меня, девчонки! – шепчу я.

Я сажусь за стол, и сам не замечаю, как проваливаюсь в сон. Первое, что я вижу, разлепив веки, – это кекс с голубой глазурью и воткнутой в нее свечкой. Он словно насмехается надо мной.

Я хватаю кекс и вылетаю из кабинета.

– Кто оставил это на моем столе?! – рычу я так громко, что стёкла дребезжат.

За столами повисает гробовая тишина. Все уставились на меня в ужасе.