Скамейка была готова. Случилось это вечером. С собаками он загодя свои планы по повышению комфортности проживания не обсуждал, поэтому решил дождаться утра.

Рано. Ещё совсем рано. Но солнце уже высоко в небе, ведь уже почти лето. Он встаёт, одевается и спускается по тихому дому вниз. Выходит в сад. В саду тенисто. Солнце светит справа сквозь кусты. Он оглядывает скамью в солнечных бликах. Теперь не надо будет вытаскивать и заносить обратно стул из кухни. Эта мысль уходит, и тогда он замечает запах вокруг. Не цветов. Не травы. Запах ветра. Он замечает его вот так, сквозь всё остальное, не сразу. Он поднимает глаза в небо и видит бирюзовое сияние, разлитое над головой. Едва увидев его, он начинает замечать его повсюду, даже на скамейке. Этот ветер прежде он не встречал ни разу. На него похожи многие, а он не похож ни на один. И объяснить это сложно. Это не просто сырой ветер. Это ветер, гонящий волны мурашек, начиная с затылка. Ветер, вдыхая который, хочешь лететь, и кажется, что расправляются твои крылья. Он аж потягивается. В голове проясняется. Всё так. Всё правильно. Это за ним. Кажется, останься он просто сидеть в саду – он сойдёт с ума, или что-то надорвётся у него внутри. И он идёт по дорожке через сад, звякает калиткой и видит собак. Они ждут его на грунтовке. Они наконец берут его с собой. Он ликует, другого слова нет. Его время пришло.

Они идут через луг, пахнущий утренним солнцем. Дальше – лес. Сплошной бурелом. Он идёт за собаками, которые одни, наверное, знают фарватер. Из-за него они идут медленнее. И ему кажется, что они уже целую вечность пробираются через дебри, которые с каждой минутой становятся всё непролазнее. Вокруг почти на глазах темнеет. Вдруг собаки останавливаются. Идти дальше некуда. Он смотрит туда, куда смотрят собаки, и поначалу не видит ничего, кроме окружающей их тёмной чащи. Но затем он замечает ветер, что вывел его из дома. Прозрачный, едва уловимый поток струится мимо них вперёд. И он идёт туда, за ветром. Ноги сами ведут его. Он доходит до двух сосен, выходящих из одной точки в самое небо где-то над их головами. Поток ветра уходит туда, меж сосен. Тогда и он следует за потоком. Собаки за ним. Они оказываются по ту сторону и смотрят вперёд. Там светлее, там кончается лес. Бирюза устремляется туда. И они следом за ней.

Они выходят из леса так, словно лес бежит от них. Он даже оборачивается. Полоса леса уходит в обе стороны от них, на сколько хватает глаз. А перед ними грунтовая дорожка, за которой расстилается поле. Совсем как у его дома.

Он осматривается по сторонам и замечает вдали у леса ещё поток ветра, но другого цвета, белый. А совсем далеко от них он разглядывает сиреневую дымку. Все эти ветра вливаются в сияющее многоцветье, царящее впереди над полем. Им тоже туда, снова через поле. Он смотрит вперёд, и ему кажется, что там, за разноцветной завесой он что-то видит. Что-то темнеет там впереди. Что-то большое и, несомненно, важное. Но ветер так ярок, краски его гораздо насыщеннее, чем он обычно видит в деревне, и ему никак не удаётся разглядеть, что же это. Они продолжают идти вперёд, и ему уже кажется, что он почти угадывает очертания. Но образ снова и снова ускользает от него. Вот, кажется, ещё шаг, два, и он поймёт!

Он проснулся и от досады аж сел в постели. И тут же ему стало смешно от этого. Продолжение – уже хорошо. Но что же там? Что?

Он спустился вниз, сварил кофе, залил медовые хлопья в трёх тарелках тёплым молоком и вынес всё это из дома. Поставив поднос с мисками собак на бетон, он устроился в углу скамьи на подушке, совсем забыв переживать о том, как уговорить собак на скамейку. Он сидел, разглядывая ближнюю волжанку и думая о том, что же всё-таки такого может быть в поле, ради чего туда можно ходить каждый день.