Странный посетитель приходил где-то раз в две недели, ему каждый раз открывал кто-нибудь другой из обитателей или гостей. Все реагировали на него по-разному: кто-то пытался быть к нему ласков и добр, кто-то раздражался от невозможности установить хоть сколько-нибудь продуктивный контакт, но результат всегда был один – быстрый взгляд и тоскливый полустон-полувсхлип, после которого гость, потоптавшись еще несколько томительных секунд, шел к лестнице.

– Кто-нибудь знает, кто этот бедолага? Признавайтесь же наконец! – однажды воинственно набросилась на собратьев по квартире Руфи, испытывавшая к загадочному и незадачливому посетителю что-то сродни жалости, которая возникает при взгляде на еще слепого детеныша, потерявшего мать.

– Может быть, здесь раньше жил кто-то из его родственников? – задумчиво предположил Тагир. – Жаль, что никак не получается с ним поговорить, хоть чем-нибудь помогли бы.

«Хоть что-нибудь» пытались в итоге сделать все обитатели: безымянному гостю задавали наводящие вопросы, его приглашали войти и посмотреть, нет ли внутри того, кого он ищет (мужчина явно очень хотел зайти, но после недолгих колебаний все же уходил восвояси), Кыся даже протянула ему кусок узбекского лаваша, который держала в руке – тот осторожно принял его и быстро отпрянул в сторону, посмотрев чуть более продолжительным взглядом ей в лицо. Закрыв дверь после того, как таинственный гость ушел, девушка спросила находящихся на Кухне:

– А вы замечали, какие синие у него глаза? Никогда таких ярких не видела…

– Вот интересно, – рассуждал Рудольф, – ему самому явно очень тяжело психологически сюда приходить, но он все равно продолжает. Значит, здесь определенно есть то, что он ищет.

– Может быть, он все-таки ошибся адресом? – возразила Руфи, борясь с болтающейся на одной петле дверцей шкафа и пытаясь закрыть ее. – Его уже все видели, но никто пока не признал в нем блудного сына, брата или кого там?

– А он вообще понимает, что такое адрес? Мне иногда кажется, что у него самого его нет: он выглядит так, словно живет где-нибудь на пляже среди кустов, в палатке, – засмеялся Рудольф, вставая со стула и мягко отстраняя девушку от шкафа, попутно поцеловав ее в душистый затылок. – Вдруг, он просто самонаводящийся: знает, куда нужно идти – и все. Тогда совершенно точно ему нужен кто-то или что-то из этой квартиры.

Загадка была неразрешимой, но даже несмотря на крайнее любопытство, которое она разжигала в умах постояльцев, про скулящего в дверном проеме гостя забывали почти сразу, как он уходил, удостоив факт его существования только парой-другой фраз – как можно думать о таких, даже не досадных мелочах, когда снова пора разливать сливовое вино по подсвечникам?

Перване, не раз открывшая дверь странному человеку, больше остальных сердилась на несостоявшиеся визиты и однажды неосторожно затронула болезненную тему, предположив:

– А вдруг он приходит к тому косматому типу в ванной? А что, они вполне подходят друг другу по уровню социализации и общей бомжеватости. Только у вашего «домового» нет рюкзака и волосы черные.

Конец ознакомительного фрагмента.