– Крёсна, ты уж не ругайся на меня, ради бога, за этого щенка. Хотела я Никушке угодить, она ж мне не чужая…

– Что ты такое говоришь, Тая? Разумеется, все мы родня. А что до собачки – да пусть себе бегает… она наиграется с ним вдоволь и успокоится, найдёт себе другие забавы. Сама-то ты как?

– Ох, да всё так же…видно, заблудилось где-то моё счастье…хоть племяшки есть, и на том спасибо!

Забежав на минуточку домой с улицы, и разуваясь в полутёмных сенях, услыхала я этот диалог между бабушкой и тёткой, и невольно помедлила, прежде чем зайти – пыталась осмыслить услышанное. Какие такие неприятности у тёти Таи, из-за которых она сидит в нашей кухне и хлюпает носом, жалуясь бабушке на несчастную судьбу? А, впрочем, взрослые заботы мне не по зубам; но вот сказать спасибо ей за Рекса – это как раз то, что я давно хотела!

– Тётя Тая, тётя Тая! – запрыгала я вокруг, вихрем ворвавшись в кухню, – Спасибо тебе, спасибо, дорогая, любимая моя тётечка!! Спасибо за Рекса!

– Он понравился тебе? – тётка улыбалась мне в ответ, но глаза её были опухшими и красными.

– Спрашиваешь, тоже! Конечно же понравился!! Ты, тётя, исполнила мою самую-самую заветную мечту!!! Как фея-крёстная из сказки про Золушку!

– Фея! – засмеялась Тая, – Хорошо бы мне быть феей! А я даже и не крёстная тебе, моя дорогая…

– Ну и что же, что не крёстная, а всё-таки мечту исполнила!

– Я рада, что тебе угодила! – родственные объятия под тёплым бабушкиным взглядом плавно перетекли в продолжение чаепития с поеданием шарлотки. Когда же с пирогом было покончено – вышли ко двору на вечереющее ласковое солнце. Накануне август месяц вступил в свои законные права – прошёлся и у нас по огороду: добавил ярких красок в помидорные кусты, немножко охрой тронул листья, карминным брызнул в яблоневые кроны… Небесный занавес казался теперь бледнее рядом с этой пестротой, поднимался высоко, как будто небо увеличилось в размерах, подготавливаясь к следующему акту ежегодного спектакля. Я чувствовала эти перемены, и медленное угасание бесшабашного лета не печалило меня, а только наполняло ожиданием. Рядом, на низенькой лавочке, сидели я и тётя, пробуя на вкус воздух августа, а Рекс примостился у ног и затих.

– Тётя, – тихонько спросила я, – Почему ты плакала?

Она поглядела на меня вскользь, и уже было собиралась отшутиться одной из дежурных расхожих фраз, какими взрослые отвечают детям на разные неудобные вопросы…но, почему-то, не смогла. Вместо этого отвернулась, заметила под ногами Рекса, и стала гладить его по голове, пряча от меня глаза.

– Знаешь, я ведь была такой одинокой, пока у меня не появился Рекс… – сказала я ей неожиданно для самой себя, – Наверное, и тебе одиноко? Может быть, тебе тоже собаку завести?

– Только собака мне и остаётся, – криво улыбнулась тётка, по-прежнему не поднимая глаз.

– Но, если ты не хочешь собаку, тогда чего же? – в моём представлении выбор был прост и очевиден.

– Ох, Ника… – вздохнула тётя, и наконец подняла на меня взгляд, – Чего я хочу? Я хочу девочку, такую же, как ты!

– Девочку?! – изумилась я, но тут же до меня и дошло… вспомнились разные домашние разговоры, намёки, которым я не придавала значения, погружённая в собственные детские заботы. Мысли мои заметались, закружились, ища выход из возникшего тупика…и вдруг меня осенило!

– Знаешь, тётя, – радостно объявила я, – В сказке про фей говорится вот так: если Фея-Крёстная исполняет самое-самое заветное желание ребёнка, то и сама может попросить себе то, что ей хочется больше всего на свете! То, чего она сама для себя наколдовать не может, понимаешь? (Если вы, дорогие мои читатели, не знаете такой сказки – не удивляйтесь, ведь я тогда придумала всё это от начала и до конца).