Но тётя Тая не стала спрашивать у меня, что это за сказка такая, а просто сидела и смотрела мне в глаза так, как будто хотела увидеть в них эту самую девочку, какую ей так уж приспичило иметь. Я было хотела ей сказать, чтоб она подумала получше, прежде чем загадывать желание – на мой-то взгляд собака всё поинтересней, чем орущие младенцы…но, почему-то, не сказала. В конце концов – каждому своё! Вместо этого выдала лишь, что мы с Рексом так счастливы, что от всего сердца желаем такого же счастья и ей.

…Детская память избирательна, и прочие встречи с нашей благодетельницей вылетели у меня из головы… Наверное, потому, что ничего особенного при этом не происходило. Но вот ещё одна, совершенно особенная, запомнилась навсегда. Каким-то октябрьским днём, уже больше, чем через год с того давнишнего августа, мама сказала, что мы пойдём в гости к тёте Тае, «поглядеть на её обновочку». Ну, пойдём так пойдём, я не возражала.

В квартире было солнечно и тихо, как будто не октябрь был, а май. И тётя тоже вся была как май – румяная, свежая, счастливая.

– Где твоя обновочка? – с порога выпалила я, ожидая увидеть, скажем, новый телевизор или стол.

– А вы руки сначала помойте! – засмеялась Тая серебристым нежным смехом, – И идите сюда!

В дальней комнате пахло марганцовкой и стояла маленькая детская кроватка…а в кроватке лежал такой крохотный младенец, что голова его была не больше апельсина. Я, которая раньше никогда так близко новорожденных не видела, остановилась в изумлении:

– Она живая?

– Конечно, живая! – сказала мама и осторожно коснулась пальцем крохотного кулачка. Апельсинчик зевнул – в точности как Рекс, когда был ещё щенком, показав кругленький розовый язычок…и тонко, пискливо промяукал.

– Ну, как тебе моя обновочка? – гордо спросила Тая, пожирая глазами своё сокровище.

– Симпатичная, – вежливо ответила я, боясь даже дышать, – Как назвали?

– Димочкой! – нежно улыбнулась тётя, – Ну, подойди, не бойся!

– Димочкой?! – изумилась я, оторопев. А как же её будут звать, когда вырастет?!

– Так и будут, Димой, – и видя моё неослабевающее изумление, расхохоталась: – Да это же мальчик!

– А-а, – дошло до меня наконец, – Но ты же девочку хотела? – весьма нетактично брякнула, и тут же пожалела об этом.

Но тётя ничуть не обиделась, а только снова рассмеялась:

– Хотела, а вот взяли и выдали мальчика!

Я тут же представила, как в роддоме, где, несомненно, раздают мамашам крохотных детей, тётя пишет на бумажке свой заказ: «Нужна девочка, глаза голубые, волосы тёмные». А ей приносят вот такого апельсинчика и говорят, что девочки закончились…есть над чем подумать! Ну, а с другой стороны – что, если б вместо Рекса она мне принесла какую-нибудь маленькую пёсичку? Да разумеется, обратно я б её не отдала!

– Ника… – тихонько подошла ко мне Тая на кухне, куда мы ушли ставить чайник, пока моя мама курлыкала в комнате с малышом, – Спасибо тебе!

– За что? – искренне удивилась я.

– За Димочку моего!

Тут я вспомнила наш давнишний разговор на лавочке возле яблони, и мне стало немножечко стыдно за свои глупые фантазии.

– Тётя, а тебе и правда не жалко, что это не девочка?

– Нет, конечно…глупенькая… – она нежно погладила меня по волосам, – Знаешь, где я взяла тебе Рекса?

– Нет… – я насторожилась, предчувствуя что-то интересное.

– Ходила к одной бабке…она вроде знахарки…заговаривает больные зубы, готовит разные…тут тётя слегка запнулась, – Разные мази лечебные… Так вот, она сказала мне, что я должна спасти погибающую душу, и найти для неё приют, тогда моё желание исполнится. Я тогда шла от вас по улице и думала: «Как же мне это сделать? Где я должна найти эту погибающую душу?» И вот вижу – выходит из ворот мужик, а у него в руках мешок. За мешком бежит собачка, и скулит, и плачет – прямо человеческими слезами. Тут я поняла, что он несёт щенков топить или выкидывать. Упросила отдать мне одного, но сама смотреть не стала, когда он мешок развязал – не смогла бы взять только его, понимаешь?