— Не понял?! Вы чего тут прячетесь? Там мороженое дети просят! — раздается голос, от которого мы все замираем с вытянутыми лицами.

Хорошо, я спиной стояла…

7. 7. Это просто совпадение?

Сердце ускоряет свой бег. Ноги становятся ватными. Вдох-выдох. «Спокойно, Стася! Он не сможет тебя узнать!» — медленно поворачиваюсь и даже могу криво улыбнуться. Чтобы губа не дергалась, выдавая неожиданную мимику, прикусываю ее, а затем делаю «чпок» губами. Всегда так делаю, пытаясь взять себя в руки при волнении.

— Сейчас мы все принесем, — уже обретаю речевую функцию и шевелю языком.

Карие глаза впиваются в мое лицо. Клим поднимает одну бровь. На лбу появляется гармошка, будто он пытается что-то понять. «Ой, не нравится мне это!» — начинаю пятиться назад, снова разворачиваюсь спиной и хватаюсь за чашку, чтобы налить себе воды. С одной стороны, я действительно хочу пить, с другой — глаза б мои его не видели! До чего же мир тесен! Какого палисадника Касимовым здесь нужно?

«Это просто совпадение. Они пришли на детский праздник. Нужно немного потерпеть», — успокаиваю себя.

— Можно мне тоже водички? — раздается совсем рядом, почти у самого уха.

Вздрагиваю, едва не выронив свою чашку из рук и подпрыгнув на месте.

— Вас не научили к людям не подкрадываться? — возмущенно фыркаю, уже злясь не на шутку. Натыкаюсь на его лицо. Вот, прямо передо мной — его лицо… Так близко, что вижу как зрачок сужается и раздуваются ноздри.

«Он меня нюхает, что ли?!» — застываю мышью, которая решает прикинуться интерьером, частью пейзажа, просто невидимой и неслышимой.

— Пахнешь чем? — совсем близко наклонился, откровенно сопя носом у моей щеки.

Вдавливаю голову в плечи:

— Конфетку ела, — оправдываюсь, краснея до кончиков ушей.

Конфетка тут лежала одинокая, всеми покинутая, значит — ничья. Стася любит сладкое, есть такой грешок. Ж-жалко ему что ли? Ж-жмот!

— Ваша вода! — протягиваю стакан.

Рука немного трясется. Вода в стакане рябью. Что-то не так между нами. Получаю разряд, передавая стакан. Отскакиваю в сторону, шарахнувшись. А ведь всего лишь коснулся на долю секунды запястьем. Пьет, не отводя глаз. Мне бы сбежать, да ноги отняло опять. Чертовщина просто! Как такое возможно? Совершенно трезво мыслишь, а тело тебя не слушается. Завороженно смотрю, как дергается кадык, издавая звуки глотания.

— Давно здесь работаешь, Карина? — его густые ресницы дрогнули и глаза опустились на бейдж, затем вернулись снова на мое лицо.

— Первый день, — перебираю свои пальцы на руке, скрестив руки чуть ниже живота.

«Уходи! Уходи!» — работает сигнализация внутренней безопасности. Клим словно придавил взглядом. Ставит пустой стакан на столешницу рядом с раковиной.

— Рад был познакомиться, Карина, — пялюсь в спину, почти не дыша.

«Фух!» — готова сползти ближе к дивану, но вспоминаю, что работа сама себя не сделает, а я и так напортачила как минимум на штраф за битье посуды. Иду в зал.

Дети играют с аниматором. У них когда заряд закончится? Сколько можно скакать? Третий час беспредела.

— А теперь идем пускать салют! — аниматор, одетый в клоуна, показывает большие хлопушки с конфетти и просит всех пройти во дворик на улице.

У Марины вылетает стон облегчения. Я истерично хихикнула, прикрыв рот ладошкой. Грешным делом сначала подумала, что они здесь палить начнут. Вот был бы геморрой с собиранием радужных хлопьев! И хорошо, если они бумажные, а не фольга, которая липнет всюду, даже к потолку. Помню я, как отмечали мой последний день рождения…

Помогаю убирать со столов, перетаскивая все на кухню. Вытираем столы, сменяя заляпанные скатерти. Переговариваемся с девчонками, что наконец-то бедлам закончился.