— Куда, говоришь, она купила билет? — голос Лебедева доносится из открытого окна первого этажа.

«Девчонка точно сбежала» — ухмыляюсь. Прыткая, зараза! Но тем лучше для меня. Пусть бегает, где хочет. Стараясь не выдать свое расположение, еще прислушиваюсь, но больше ничего не происходит. Видимо, отец рыжей отошел вглубь дома. Возвращаюсь, насвистывая веселую мелодию. Думаю о том, чтобы завтра позвать друзей посидеть в кофейне «Малины» у Вики — священное место для нас, где все начиналось.

От Лебедевых раскланиваемся не раньше одиннадцати вечера. Отцы о чем-то переговариваются, периодически кидая на меня взгляды. Матери обсуждают свое, женское: как лучше интерьер в гостиной поменять, мероприятия, выставки. «Когда уже наговорятся?» — нервно «курю» в сторонке, с тоской поглядывая на припаркованные машины.

«Завтра в «Малине» в 18.00» — читаю в общем чате друзей и улыбаюсь. Неделю не виделись. Брательник мой, Влад, со Светкой — женой своей, недавно с Кипра вернулись. Говорят, что привезли подарки всем, и новость у них есть… Мы про эту «новость» давно знаем, делая вид, что не понимаем. Дядькой я скоро стану. Это очень хорошо! — повернулся на своих родителей. От меня с женитьбой отстанут и начнут проявлять «заботу» в другую сторону. Я очень рад за ребят. Света давно пускала слюни на ребенка Мирона. Там полная мини-копия папаши, только глаза матери — красивого серо-голубого оттенка.

5. 5. Стася на работу устроилась

— Я там видела объявление, что вам нужна в кафе официантка? — мнусь. Волнуюсь так, как никогда в жизни не переживала, даже на ЕГЭ в выпускном классе. Разве это не шанс встать самостоятельно на ноги и доказать самой себе, что я могу?

— Ваше прежнее место работы? — девушка с сомнением смотрит на меня.

На собеседование я оделась скромненько, но видно, что на мне дорогая одежда, не каждому смертному такая по карману. Одна блузка шелковая кремового цвета стоит сорок тысяч, меньше, чем обещанная в вакансии зарплата. У хозяйки брови ползут вверх, когда она листает мои документы, а потом снова переводит взгляд на меня. Напрягаюсь. Вика чувствует несостыковки. Женское чутье «голосит», что со мной не все так просто. «Надо было шмоток прикупить в ближайшем отделе одежды, чтобы не палиться», — хотелось застонать.

— Санитаркой в больнице, — чувствую, как уши краснеют, и румянец растекается по щекам, словно я ругательство выдала. — Понимаю, что опыта работы в кафе у меня нет, но я очень способная! — начинаю тараторить под задумчивым взглядом хозяйки «Со вкусом малины». — После работы с лежачими больными мне уже ничего не страшно, — прикусываю нижнюю губу, которая предательски начинает дрожать. Руки свои просто не знаю куда девать, они живут своей жизнью, теребя то край юбки, то перебирая документы на имя Карины Голубь.

В понравившееся кафе я ходила уже неделю, чтобы радовать себя невероятными десертами и наблюдать. Впервые я ставлю себя на место обслуживающего персонала. Для меня это были раньше люди-тени — принеси, унеси… Дежурное «спасибо» — не каждый раз в их сторону. Ты даже лиц их не запоминаешь, не видишь перед собой человека, личности. Странно, что только сейчас понимаешь, перейдя из разряда потребителей в девочку «на побегушках» то, насколько важен труд других людей.

Меня стало коробить это: «Слышь, ты! Давай быстрей. Сколько можно ждать?». Спихнув выбор на работницу кафе в выборе десерта: «Что-нибудь из вкусного» или «Мне, как обычно». Потом, скинувший ответственность, начинает возмущаться, что это не то, что он хотел. «Где ваша жалобная книга?», «Понаберут по объявлению…». И да, в основном такие привереды — взрослые мужчины. Они смотрят на часы и потом раздраженно смотрят на девушку, бегающую между столиками с подносом в руках. ОН пришел сюда, любите, обслужите его прямо сейчас, бросив все и ринувшись навстречу с возгласами: «К нам приехал наш любимый, Сергей Сергеич дорогой!». Дальше, с поклонами и улыбками отработать чаевые, крутясь цирковой собачкой, заканчивая проводами барина до порога, желая «долгих лет» и «приходите к нам еще», помахивая вслед белым платочком.