- А почему тогда тебя лечат примитивными методами? – непонимающе чешет репу Егорцев.

- А меня никто не спрашивал, - хмыкает Вадим Петрович и переводит на меня испытующий взгляд.

- Зато температура спала, - бурчу недовольно и демонстративно выхожу из комнаты.

«Вот что за человек такой, - в сердцах думаю я. – Стало легче, а поблагодарить даже не подумал. Я отгоняю от себя обиду и горечь. Тщательно мою руки и умываюсь. И прежде чем лечь спать рядом с Робертом, достаю из дорожной сумки таблетки от боли в горле и одну кладу на язык. Антибактериальное средство в целях профилактики. Но не успеваю даже дойти до кровати, где посередине, раскинув руки и ноги, спит мой дорогой сынок, когда от двери слышится едва различимый стук. Ничего другого не остается, как выйти навстречу.

Анечка глядит на меня встревоженно и бормочет чуть слышно.

- Ольга Николаевна, вас Вадим Петрович вызывает.

«Нашел, блин, девочку по вызову, - ворчу я и, подавив тяжелый вздох, поднимаюсь на третий этаж.

Бледный и осунувшийся Косогоров лежит на высоких подушках и повторяет еле слышно «как же меня угораздило?». В его руку уже воткнули капельницу и, вероятно, выдали снадобье посильнее уксусной растирки. Но откуда мне было знать! Я вообще-то в этом доме гостья…

«Ну, не только, - хмыкает моя совесть. – Гостьи не шарахаются по чужим спальням. Не валяются в обнимку с хозяином дома.

- Оля, - бурчит Косогоров, и я вижу, как на его губах появляется легкая улыбка. – Спасибо тебе. Спасла меня.

- На здоровье, - лепечу я, не в силах поверить, что великий Вадим Петрович снизошел до благодарности.

- Ольга Николаевна, - уважительно бубнит Егорцев. – Я так понял, что в этом доме вы - единственный совершеннолетний член семьи Вадима Петровича. Поэтому мне нужно объяснить вам основные принципы лечения вашего родственника.

- Зачем? – непонимающе пожимаю плечами я. - Вадим Петрович в сознании. И сам прекрасно сможет все проконтролировать. Да еще и назначения сделает.

Косогоров прикрывает веки, будто от яркого света. И мне не понять, то ли я его снова разозлила, то ли, наоборот, сыграла за его команду.

Егорцев кивает на дверь. Дескать «Выйдем!». И я замечаю, как с коротким кивком колышутся пухлые щеки и двойной подбородок.

«Наверное, они ровесники, - думаю я, выходя в холл. – Вот только Васька выглядит как старший брат или папа Косогорова. Это же надо так себя запустить. А еще доктор называется».

- Ольга Николаевна, - заявляет Василий официально. – Если вы не сможете принять участие в судьбе Вадима Петровича, я буду вынужден забрать его в клинику.

«И там его снова накормят гадким супом», - мысленно хмыкаю я. 

- Утром приедет терапевт. Да и медсестру я вызову. Но должен кто-то координировать действия медперсонала. А кроме вас некому. Галину я вызвать не смогу. Вадим категорически против.

- А другие родственники? – блею я, заранее зная ответ.

- Вадим Петрович по сути очень одинокий человек, - со вздохом сообщает мне Егорцев. Помогите поднять его на ноги.

- Конечно, - шепчу я и понимаю, что при любом раскладе не оставила бы Вадима.

- Надеюсь, мы поняли друг друга, -  кивает Егорцев и быстро спускается вниз. А я возвращаюсь в спальню к Косогорову и, наклонившись над больным, осторожно прикасаюсь к его лбу. Жар спал, и на лице даже румянец появился.

- Не уходи, - просит меня Вадим чуть слышно. – Посиди со мной.

- Гляну на Роберта и Бимку и вернусь, - шепчу я, невольно проводя ладонью по щеке Косогорова. – Но вам лучше подремать, Вадим Петрович.

- Возвращайся быстрее, - шепчет он, не принимая возражений. И я как дурочка срываюсь с места и несусь вниз к сыну. Роберт спит как ни в чем не бывало.