Люси убеждена, что все так говорят. О том, что не смогут. А потом говорит о том, что такое подобие жизни всё же лучше, чем холодные воды Розос (реки, протекающей в Келсе) или петля на шее. Что и в такой жизни можно делать добрые дела. Например, помочь родителям вырастить сестру и дать ей лучшую жизнь. Удавка ведь никуда не денется. Днём раньше, днём позже… А сын или дочка у родителей в деревне за это время глядишь и подрастет.
Все они там философы. В какой-то степени.
— А господин полицейский знает много способов, чтобы молодая и красивая… скажем вдова… предположим, вышвырнутая на улицу любимыми родственниками почившего супруга, скажем ммм… с ребенком на руках, могла заработать?! Не на краюху хлеба на двоих с малышом раз в неделю, а положим ещё и на тёплое пальто и ботиночки, подбитые мехом, чтобы малыш мог зимой ходить в школу! Ах, постойте! На школу ведь тоже нужно заработать… и на книги с прописями, перья, чернила. Много ли Вы знаете таких мест, где женщинам дают честно работать? Совсем забыла! — Люси притворно взмахнула руками. Она вошла в раж. Глаза метали молнии, а голос местами переходил на визг. — Ещё ведь нужен дом, хотя бы комнатушка! И дрова, чтобы зимой там не окоченеть! А может господин полицейский знает, как такой женщине, которая, кстати, ещё очень молода и красива, обезопасить себя от похотливых тварей? Хозяина комнатушки, который приходит за платой поздно ночью, рассчитывая застать вдову в неглиже, облизывающего её мерзким взглядом и намекающего о скором поднятии платы? Священника, к которому идёшь за спасением души, а слышишь в ответ, что добропорядочная прихожанка должна облегчить плотские тяготы служителя Создателя, и ей это обязательно зачтётся на том свете?
В кабинете воцарилась тишина. Я смотрела на свою прекрасную Люси глазами, полными восхищения. Она была похожа на древнюю богиню возмездия, которая сошла с фресок заброшенного города.
— Так что удивительного, что в этом мире, где женщина нигде не может чувствовать себя в безопасности, если ей не повезло с родителями или мужем, идёт продавать своё тело? Ведь если мерзкий мясник из дома напротив, столкнувшись с ней поздно ночью, когда она уставшая еле идёт к сыну, почувствует её слабость, он воспользуется ей бесплатно. И будет пользовать дальше, грозя оглаской! А если это будет не мясник, а банда бродяг? Она выживет, после того, как её пустят по кругу? Вернётся к сыну? Что будет, если нет? Так что странного, спрашиваю я у вас?!!! Что странного в том, что женщина хочет безопасности? А безопасность, – это деньги!
Подойдя ко мне, взяла мой стакан и выпила его до дна. Закурила сигарету. Сейчас она выглядела, пожалуй, даже старше меня. Столько пережитого горя было в её словах. Я знаю, что это не её горе. Это история как будто всех женщин сразу. Нас всех.
— Я прошу прощения, господа, за эту сцену. Слишком много переживаний в последние дни. Боюсь, что психика моя уже плохо с ними справляется.
— Кхм! Ну что ж! Леди, вы рассказали всё, что могли. Если потребуется что-то ещё, мы дадим знать. С этого момента я и офицер Крэнтом, мой напарник, приступаем к поиску Мелани Эндден. Остановить запись, — последнее было для пера-самописца. Несколько запоздало, как по мне. Но пусть всякие снобы потом сортируют записи. Всё полезней, чем обзываться.
Бросив взгляд на упомянутого напарника, я столкнулась с задумчивым и каким-то пристыженным, что ли, взглядом.
Быстро одевшись и сбивчиво попрощавшись, я на буксире вытащила Люси на улицу.