Чаще всего всадники, в которых легко угадывались казаки, смотрели на юг: оттуда со стороны Азова приходила главная опасность. Но азовцы, хитрые как звери, могли устроить засаду и совсем рядом, в таком месте, что и не подумаешь сразу. Все разговоры о перемирии имели какое-то значение лишь в самой Москве. Здесь же, у самой черты противостояния двух миров, смерть, кровь, засады и ночные нападения были делом обычным. Справедливости ради надо отметить, что и сами казаки не гнушались набегов. Так что все участники здешних кровавых событий, происходивших время от времени, стоили друг друга.

Один из казаков, широкоплечий, даже слегка грузный, несмотря на нестарый еще возраст, поднял руку, показав своим товарищам канюков, кружащих над степью не так далеко от них.

– Вон, гляди-ка, кружат чего-то…

– Высматривают, Матвей, – согласился другой, с рябым лицом, моложавый на вид, но с сединой на висках.

Ему, как и почти всем остальным, скорей хотелось домой. Задание от атамана выглядело каким-то странным. Выехать, посмотреть что и как. Атаман Горлик откуда-то прознал, что азовские татары вылазку готовят. И надо было упредить их. Была в этом задании некая неопределенность. Опытный казак Матвей Ширшов сразу угадал ее. Но никому ничего не сказал. Были у него мыслишки. Но с атаманом не поспоришь. Себя невзначай откроешь – и жизнь потерять недолго.

Матвей огляделся. Степь была обманчиво спокойна.

С татарами вроде было перемирие. Никто не ждал набега. Но с тех пор как умер Иван Грозный и воцарился его сын Федор Иоаннович, в перемирие и добрые посулы от татар никто особо не верил. Они ведь, как и ногайцы, сделают быстротечный набег и уходят с добром, а то и людей заберут с собой. Это как придется. Но с жалобой в Москву по такому случаю не поедешь. У казаков этого не бывает. С давних пор у них с царским окружением свои отношения. Бывает, князья за услуги присылают пороха, свинца, сукна да и вина. Царь Иван-то все хотел дончаков извести или принудить к службе. Но не задалось. Так ведется и поныне.

Ермаку вот грамоту дали. Воевать Сибирское царство. А повезло или нет – у него не спросишь теперь. Думал иногда Матвей, если бы его отрядили куда, пошел бы? Ведь он привык к вольной жизни. Как и отец его. А пришел на Дон Архип Ширшов из Рязанской земли. Почти сорок лет тому назад.

Тогда царь Иоанн Грозный мальчишкой еще был. И о делах его будущих кровавых никто и понятия не имел. Может, только монах какой и знал. Среди них есть такие, что сквозь землю видят. Встречал такого и Матвей. Худосочный, бледный. На хлебе, знать, и воде только и живет. А глаза, как острые иголки. В душу глядят. Легче с ногайцем одному в дикой степи повстречаться, чем стоять и смотреть, как этот монах тебя молчанием изводит. Нет, не хотел бы Матвей в Москве жить. Таким, как он, там не место. Вольные донские и волжские степи. Ни дьяков, ни князей. Ни подати, ни оброка. Матвей ныне и сам мог бы атаманом стать. Его подбивали друзья. Но пока не задалось.

Время покажет. Таким, как Горлик, туго приходится. Ведь они тайно с москвитянами вяжутся. Если ошибется – каюк ему. Но Матвей Ширшов никогда свару не затевал понапрасну. Если повода нет – сиди спокойно и жди. Так всегда говорил ему отец.

С самого утра они кружили по степи без всякого успеха. Кто помоложе, тот даже ожидал крымцев, хотя Матвей в этом не находил ничего хорошего.

Помнил он давешний случай, пару лет тому назад, когда казачий разъезд попал в засаду, устроенную татарами. Жестоко рубились они тогда, а в живых остался только он один! Как уцелел – только Всевышнему ведомо. Но, похоже, сейчас здесь они были одни. Никаких признаков присутствия крымских гостей.