Слышал ведь он не раз, как ловили беглых холопов, ловили, били нещадно и возвращали хозяину. А там как бог даст. Кого – под батоги и до самых печенок, кожа лезла клочьями, кровь стекала ручейками, образуя лужицу под человеком. Выжил – хорошо, нет – жалеть некому. Другого и не довезут, сразу прибьют, хоть это и не по закону. Но если далеко везти, зачем лошадей ломать? Можно, конечно, у себя оставить. Но если прознают, в Москву донесут.

А что с ним сделают? Алексей содрогнулся, представив жуткую картину…

Он лежит, и его бьют кнутами. За смерть господского сынка ему тоже смерть! Но умрет он не так быстро и очень мучительно. Который уже раз вспомнилось ему, как все было. И была ли возможность избежать этого? Алексей пытал себя беспощадно. Иной раз уж думал: легче умереть зараз.

Сынок хозяйский, Алексашка, почти ровесник ему, может, года на два постарше. И зачем ему Улька понадобилась? Неужто других девок нет? Но как подумал об этом – сразу мысль: таких нет.

Ульяна в последний год очень похорошела, это все замечали. Заметил и Алексашка.

Вот оно как все вышло… Искал он Ульку, везде искал и нашел. Лучше бы не увидел ее тогда. Хотя как угадать, что дальше было бы?

Со двора господского вышла она в разорванном платье, на лице бледном подтеки от ударов, но глаза невидящие, чужие. Он к ней подскочил, глядит, а она смотрит и не видит. Пусто в глазах.

– Что, что, Ульяшка?

– Ничего…

Он все понял сразу, но как будто хотел убежать от этого, ждал иного разъяснения. Не верил, что ли?

– Да кто, кто?

Ничего не добился. Девушка ушла. А он отстал от нее, все равно без толку. Слонялся по деревне, как чумной. Ему и подвернулся старик этот, по прозвищу Мизяй. Последние годы он частенько в пастухах бывал. Его прозвали «коровий человек».

Он-то и сказал, как будто о чем-то обыденном, что не стоит особого внимания.

– Видел, как Ульяшку барин молодой захватил.

В глазах его маленьких мелькнуло любопытство. Он слыхал о том, что Алешка вроде ухаживал за Ульяной.

– Врешь, врешь! Черт рогатый! – закричал Алексей, тряхнув его за плечи, но знал уже, что это все правда.

Не будет у него больше Ульяшки…

– Чего мне врать? – обиделся Мизяй, не ожидавший такого отношения. – Не я один видел.

– Когда это было?

– Утром и было, – просто ответил старик.

Вроде понимал он, что обида Алешке нанесена тяжкая, смертельная.

Но, с другой стороны, чего теперь зря переживать? Не она первая в таком положении оказалась. Он бы мог многое рассказать этому непутевому пареньку, но видел, что тот вне себя. Поэтому предпочел поскорее убраться с его глаз. Не верил Мизяй, что Алешка сможет что-то серьезное предпринять. Но начудить мог.

Поэтому лучше ему пока не перечить и поперек дорог не становиться. Само все уляжется.

Но сам Алексей думал иначе. Он взял нож и отправился на хозяйский двор. Во дворе ему встретился Григорьич, барский прихлебатель.

Тот его тоже увидел и кричит:

– Иди-ко сюда! Ты мне нужен.

Алексей подошел и развязно так спросил:

– Хозяин где? Молодой?

Как спросил, так сразу и полегчало на душе. Вроде как перешел незримую черту, за которой все иначе. И уж теперь смерть не смерть, своя, чужая – разницы нет никакой.

Григорьич прямо опешил от такого своевольства. Чтоб вот так запросто у него спрашивать?

– А тебе зачем?

Видать, ничего не знал, а по виду не догадался. Алексей уже спокойный был, словно из церкви только вернулся.

– Мне урок задавал.

– Какой же?

Григорьич злился, не зная, как холопа урезонить. Физически он был слабее, а потому не решался в одиночку на холопа узду надеть. Оглядывался в поисках помощника. Его замешательство Алексей ясно видел и думал вскользь, что хорошо бы и Григорьича к земле пригнуть. Уж слишком много зла он людям в Кремневке причинил. Да времени мало было.