Отец Флориан, сдав Койта на попечение матушки, проследовал в свой кабинет. Кабинет этот был довольно маленьким, тесноватым для его обширного тела. Он с шумом отодвинул стул и уселся за стол. Настроение у него всё более и более портилось. Как не крути, но он обязан был сделать один очень неприятный звонок, вариантов избежать его не было. Стол был завален бумагами и макетами афиш. У преподобного и его скульптора возникла идея объявить конкурс в СМИ среди детей республики на образ херувима. Однако епархия категорически засомневалась в богоугодности данной затеи, а теперь, после случайного знакомства преподобного к Койтом, необходимость в этой суете исчезла окончательно. Флориан широким злым движением скинул на пол всё, что было на столе, достал из кармана сутаны разрешённый кнопочный мобильник и набрал номер полиции.

Закончив короткий разговор, преподобный посмотрел в окно – узкое, но до пола. По небу в сероватых облаках полз чёрный след дыма от горящего второго мехзавода. Вдалеке, над заречным кустарником, летели два геликоптера. В самом кустарнике чёрными точками шевелилась громадная стая террианских летунов, этого бича Чектауна, размножившихся в последнее время неверояно, пожравших практически всех земных голубей и воробьёв. Неожиданно зазвонил телефон, который отец Флориан оставил на пустом столе. Он взял трубку, и его полное лицо начало багроветь, а сам он только три раза коротко ответил:

– Да… Да… Да…

И ещё долго он сидел, подперев рукою голову над пустым столом, очевидно погрузившись в размышления и воспоминания.

Дверь кабинета решительно распахнулась, зашла Эмма, закрыла кабинет и села на шаткий стул тут же возле входа. Она показала преподобному зажатую между пальцами карту памяти:

– Вот это крысёныш прятал в ремне. Я звоню в полицию…

– Уже. И одной полицией, Эмма, дело не ограничится. Сюда с минуты на минуту нагрянет ГУБР. Только бы Аркадий успел его отсканировать…

– Нас тут всех того и гляди повяжут, а он всё херувимчиков лепит.

– Если и повяжут, так это только тебя, вон как размахиваешь коммуникатором.

– Можно подумать, что и у тебя его нет… И даже более того, – матушка достала из кармана симкарту и вставила её в коммуникатор. В ответ на изумлённый взгляд Флориана, ведь это было уже преступление, матушка махнула рукой:

– Это симкарта оформлена на епархию, нам ничего не грозит. У тебя же тоже есть такая… Давай без лицемерия… Так вот, ты даже не удосужился узнать, как зовут мальчишку, а зовут его Койт. И это эстонское имя, означающее рассвет.

– Он, получается, твой соплеменник?

– Да, как сказать… Я тут вспомнила одну вещь.

Эмма вышла в сеть, поймав один из коммерческих спутников, набрав в строке поиска «Койт». На первой странице браузер выдал множество переводов и транскрипций самого слова, а вот вторая страница была завалена репортажами пятилетней давности о жёсткой посадке в Скалистых Горах на северной границе Империи и Республики земного тяжёлого транспортника, под названием «Койт». В многочисленных болталках были версии, что корабль грохнулся не без участия ПВО республики, что он вёз контрабандные земные образцы вооружений и технологий для имперцев, и что имперцы готовятся к войне. Конфликт вспыхнул менее чем через год. Матушка пересказала преподобному свой диалог с Койтом по поводу происхождения его имени, которое, получается и вовсе не его имя, а просто название корабля, в форму которого он был одет.

– Значит, он землянин? – То ли спросил, то ли констатировал преподобный.

– И землянин не простой. Ты не видел, как он сложён. Помнишь ту историю с Мартышкой на Диких Островах?