Фильтр сигареты влажный, я чувствую вкус ее губ, и он мне нравится. Он перебивает вкус едкого дыма, которым медленно наполняются легкие. Кошка отнимает руку резко и меня пронзает ощущение оборванного поцелуя.

– Не понимаю, почему Сумрак их пускает? – спрашивает она на выдохе.

– У него на этот счет своя философия, ты же знаешь, – усмехаюсь я. – Вообще, они неплохие, просто, наверное, немного дети.

Кошка недовольно фыркает:

– Волк, они гоняют консервную банку по Бункеру! Как будто на улице для этого мало места! А на прошлой неделе, что они вытворили? Приготовили раствор для мыльных пузырей, между прочим, из нашего мыла и шампуня, добавили каких-то красок. Рассказать тебе, сколько я потом отмывала разноцветные разводы с дивана и ковров?

Беру ее руку и кладу себе на лоб, прикрывая глаза. Мне кажется, это достаточно понятное послание, говорящее о том, что я больше не хочу ничего слышать о близнецах, и их подрывной деятельности. Еще несколько фраз на повышенных тонах обеспечат мне головную боль до конца дня.

Кошка все понимает, мгновенно меняет тему разговора:

– Куда ты ходил?

– В Город.

– А поточнее?

Открываю глаза, вижу над собой ее лицо. На нижней губе трещинка, которая зажила бы быстрее, если бы Кошка то и дело не облизывала ее и покусывала. Фиолетовая косо подстриженная челка спадает и закрывает один глаз, и я смотрю в тот, что мне виден. Широкий зрачок, а вокруг зеленое в крапинку, один-в-один змеевик из которого сделано ее украшение на шее. Огромные кошачьи глаза и легкий румянец потрясающе смотрятся на бледной фарфоровой коже. Маленький рот притягивает к себе мой взгляд. Ее губы пухлые и красные, словно их только что страстно целовали. Но я знаю, что вовсе не поцелуи сделали их такими. Кровь, горячая, густая, неприятный привкус на языке, привкус греха и стыда. Меня затягивает влажная пустота ее рта, и я почти ощущаю этот запах, этот вкус. Почти знаю, каково это. Почти вижу, как они это делают. Кружка остывшего кофе на столе. Конечно, она стоит здесь не для меня, а для него. Ну конечно.

Кошка поспешно прикладывает сигарету к губам, пряча их за длинными пальцами. Ее щеки полыхают красным. Она поняла, что я только что все узнал.

– Так с кем ты встречался? – вместе с вопросом из ее рта вырывается облако дыма, и мне приходится зажмуриться.

– С Локи.

Больше она ни о чем не спрашивает. Ее раздражают вопросы. Она не любит их задавать и еще меньше любит на них отвечать. Словно приставучих кусачих блох, вычесывает и сбрасывает со своей шерсти. Но мне есть, о чем спросить, и чем дольше наш разговор откладывается, тем паршивее мне становится.

– Кэт, – начинаю я, но она снова прикладывает сигарету к моим губам.

Я затягиваюсь.

Так элегантно меня еще никто не затыкал.

Бункер похож на многорукое и многоногое чудовище. Лабиринты его коридоров бесконечно ветвятся под Городом, образуя гигантскую паутину. Кошка говорит, что, если бродить там слишком долго, можно сначала забыть свое настоящее имя, потом потерять свою тень и уже никогда не найти оттуда выход. Эти ее страшилки Пит просто обожает! Каждый раз, когда мы идем обследовать путаные коридоры, он впадает в неописуемый восторг. Ему нравится собирать рюкзак, набивая его всяким хламом, типа, горелки, спальника, непромокаемых спичек, компаса, варежек, сигнальных ракет. Будто нам предстоит восхождение на Эверест. Его шея увешана амулетами от призраков, вампиров, оборотней, мертвецов, тоннельных жителей и демонов. Однажды он и мне их сделал, но я сказал, что в случае встречи с мертвецами, буду отбиваться его рюкзаком или им же самим, и да помогут ему амулеты. Пит обиделся и подарил эти бесполезные висюльки близнецам. Малая была безумно рада.