И я им приношу то ножик, то отвёртку, то метлу, а они там возятся, кричат, не утихают. Вдруг им надо тяпку, тряпку, потом ковш воды… С разных веток раздаются их голоса.

Наверное, это субботник по благоустройству двора, и все из дома вывалили причёсывать деревья.

Там, на вербе, есть такие опасные ку́бла – это сгущения, комки, клубки.

Несколько веточек запутываются, сплетаются, срастаются – и получается кубло́. В нём застревают старые листья, ветки, шелуха – всякий хлам и мусор. Если подобраться к нему по тонкой ветке близко, то заметно, что молодая зелень там особенная: листья не прямые, как пёрышки, а витые, искорёженные, с наростами и жирными, лоснящимися бородавками.

И вот такая гадость собирается в кубло. Его надо осторожно вычесать или вырезать так, чтобы не повредить живые здоровые ветки. Соседи расплетают косы дереву, освобождают зелёные волосы, сбрасывают вниз кубла. А там живут жирные рогатые жуки, козявки с раздвоенными хвостами, зелёные блохи. Может оттуда и змейка выскользнуть, и скорпион: твари скрываются там разные, ядовитые и опасные, готовые укусить.

Но всё на этот раз обошлось благополучно: никого не покусали, никто не упал; дерево причесали – и лезут вниз Витька в брюках дудочкой, насмешник Петька-Буратино, Нищенко в косынке и друг мой Толик Гордукалов.

Побелкой красят низ ствола – и, как отличница в белом переднике, стоит, красуется наша верба!

Как так может быть, чтобы весной соседи забирались на деревья? Или это мне приснилось? Если я и видел это раньше во сне, то вспоминаю сейчас, как будто было наяву. Наверное, со временем мешаются сон с явью: то, что когда-то было на самом деле, вспоминаешь во сне, а наяву вспоминаешь сны. Какой-то получается обмен, переворот… Но погоди, я помню точно, как мы расчёсывали эти кубла. Их видно хорошо ранней весной, когда листва ещё совсем мелкая, – кажется, что дерево полуодето. Дрожит наша верба на ветру в прозрачной рубашонке… Тогда заметно ясно: есть там сгущения, комки.

Весной соседи лезли на дерево и эти кубла вычищали. Расплетали, отрывали, отрезали – и сверху на землю сыпались гнилушки, ветки с бородавками, старые, от зимы оставшиеся листья… Мы всё это сжигали на костре – и погань мерзкая лезла оттуда, корчилась и издыхала!

Раньше соседи собирались вечерами под деревом: лампу на ветку повесят – и сидят в домино играют, «забивают козла». Тут же и дети бегают – и за́ полночь тёплыми вечерами жизнь во дворе продолжается.

Ветви шевелятся, уютно и душевно под этой зелёной копной, сверху звёзды проглядывают…

Соседи в основном мужики крепкие, в силах – начальники. Представьте: НАЧАЛЬНИК ШАХТЫ. Там, в шахте, народу работает – тьма, тысяча человек. Под землёй, где горючие газы, в каждый миг всё взорваться может! А ты распорядись всем хозяйством – и план гони, и перевыполнение давай.

Потом уже странные начальники появились – странники переезжие, как кали́ки перехожие. Вот они развалят всю работу, шахту испортят, до аварии доведут. Их и снимут. А куда девать? Так как они начальники крупные, то по мелочи командовать не могут – вот их и переводят на другую шахту. А они и там всё развалят. Так и переезжают с места на место, пока есть ещё что развалить.

Когда кто-нибудь уезжал из нашего дома, то свой гараж нашему отцу оставлял. Так у нас, хотя и не было машины, завёлся один гараж, потом другой и чуть было третий не появился, но тут уж отец отказался. Всего три гаража было в нашем дворе, серьёзные, каменные. И чтобы они только нам принадлежали! Это уж слишком…

В гаражах стояли верстаки, велосипеды, были свалены журналы «Крокодил» и «Знание – сила» вместе со съестными припасами: кучи семечек подсолнечных, пирамиды арбузов и дынь, лук, заплетённый в косы. Мы заходили в гараж, осматривали закрома, выбирали себе арбузы и дыни на ужин.