– Всё померкло в дымке лет. Ну а всё-таки? Неужели не жаль?

– Представь себе, нет. С возрастом многое понимаешь иначе. Возьми к чаю печенье. Довольно-таки вкусное получилось.

– Ну, Вы прекрасно выглядите. – Страшно надоел Филимону разговор. Да и идти пора.

– Да, я знаю. Для своих лет надо добавить, – засмеялась Роза Михайловна. – А потом работала в министерстве. Конечно, не сцена. А может, и к лучшему… Кто знает…

– Трудно сказать.

Сопягин – опытный сотрудник. Не подведёт. Понимает, работа у него ответственная, как… ну, скажем, как у хирурга. С малых лет на дороге. Начинал проводником, заметили, назначили бригадиром. Теперь вот инспектор по кадрам. Должен, должен видеть за анкетой человека. На то они и поставлены здесь. Можно сказать, санитары дороги. А ведь ситуация непростая: с одной стороны, не пропустить пьяницу, прогульщика или, скажем, хулигана. А то потом будут донимать из вытрезвителей да судов. А начальство сразу: «Кто взял?» Поднимут учётный листок. Он, Сопягин… А с другой стороны, острая нехватка кадров! Приходится брать всякий элемент. Вот тут-то и не оплошай! Прояви и гибкость, и твёрдость. Много думает обо всём этом Сопягин и иногда советуется с начальством. Сидят они оба, опытнейшие работники, курят, ломают голову, пьют крепчайший чай и говорят озабоченно друг другу: «Да, брат Петрович, дела…» Потому что они оба Петровичи, да и дела у них непустяковые. Дорога – это тебе не шутки! Объект важности чрезвычайной! Объяснять не надо!

Вот и сейчас. Пожалуйста! Хочет, понимаешь, ехать, сопровождать почтовые вагоны. Внимательно листает Сопягин паспорт Филимона. Изучает анкету. Переспрашивает:

– Значит, получается, вы хотите сопровождающим почтовых вагонов? Так?

– Я уже вам говорил, – начинает терять терпение Филимон. Рассматривает для успокоения плакаты, призывающие к осторожности. Особенно когда под стрелой или на шпалах без спецодежды.

– Говорил-то, говорил, – хитро щурится Сопягин и приглаживает прямые волосы, аккуратно зачёсанные назад. – А вот и непонятно, дорогой товарищ, – заглядывает в анкету, – Чекин. Русский. Образование высшее. Вот и образование высшее… А вот и непонятно, что вас, человека с образованием, привело к нам. Нам ведь и инженеры требуются. И оклад неплохой можем предложить. Сто сорок. Плюс премиальные. До двадцати пяти процентов набегает. А можно и в вычислительный центр! Каково предложеньице? А?

– Я же говорю, меня интересует сопровождающим вагонов! – Барабанит Филимон пальцами по столу.

– Да вы не волнуйтесь, товарищ Чекин! Разберёмся! – успокаивает его Сопягин.

– Я не волнуюсь. Но вы меня маринуете уже битый час!

– А не собрались ли вы случаем, Филимон Александрович, совершить большое ограбление почтового поезда? А? Филимон Александрович? – смеётся Сопягин. – Читали, наверно, о происшествии на Британских островах? – И снова углубляясь в паспорт и анкету, тихо бормочет: – Так вот у нас этот фокус не пройдёт… И не думайте…

Обычно-то Сопягин только притворяется, что сомневается. Ему достаточно один раз взглянуть на человека, чтобы всё про него узнать, и готово. Как сфотографировал. А вот сейчас… Вспоминает Сопягин про одну статейку, как-то в газете напал, очень его поразившую и заинтересовавшую профессионально. Человек, кажется, армянской нации, обнаружил, что может понимать чужие мысли. Кто что думает. И вообще. Просто настоящий феномен! Сначала стал выступать на эстраде, а в конце концов пошёл в юридическую степь. Понятно, в угрозыске оно поважней будет. «Но ведь и у нас дело нешуточное. Вот такого бы сотрудничка к нам в аппарат, – размечтался незаметно для себя Сопягин. – Особенно, когда исключительно трудный случай. Как сейчас. Снял бы, скажем, трубочку, набрал номер: „Так и так! Нужна консультация!“ И не надо было бы ломать голову».