– Ты что вырядился, как на похороны? Первый раз в загран? – поинтересовался Петрухин.
Никиту Романовича аж в жар бросило: «Надо же, какую промашку дал! Говорила ведь Полина! Предупреждала! Эти-то тёртые калачи…» Но вида не подал. А сразу пресёк насмешки:
– Посерьёзней, товарищ Петрухин! Посерьёзней!
А то стоит один раз спустить, сразу на шею сядут. Знает он этих балаболов!
В Стокгольме реклама, суета и дождь. В общем, своя жизнь. А у них встречи со стальными воротилами. На одном приёме какой-то магнат в частной беседе заметил:
– У вас костюм по самой последней моде! Не из Парижа ли он?
– Это шутка? – спросил строго Никита Романович девчушку-переводчицу.
– Ну что вы! – удивилась та. – Разве над этим шутят? Не положено! Для мистера Лориксона главное – бизнес!
«Ну-ну», – удовлетворённо подумал Никита Романович и продолжил загранкомандировку.
Клава
«Эх, сердечко ты моё бедное! Как разогналось… – прижала руку к груди. – Это ж надо! К мужику на квартиру иду! Просто спятила да и всё!» Клава достала из кармана пальто бумажку и ещё раз прочитала адрес. «Зря отказалась. Зря! Встретил бы у метро. Поговорили, может, в кино сходили и разошлись бы по-хорошему… Ох, не к добру! Чует сердце, не к добру все это! Может, назад повернуть? И ну её, эту любовь к чертям!» Ну, это она так, будто есть еще выбор. А на самом-то деле никуда уж не повернуть. И всякие там доводы, осторожность ничуть не помогут. Уж больно мощна сила, которая несет!
Обычно хорошего, здорового цвета лицо её сейчас было бледно. Глаза блестели. Откуда-то изнутри поднималась противная дрожь, которую она с трудом сдерживала. «Эх, Пашка! – подумала с отчаянием и сразу же отсекая жалость: – Ну и чёрт с тобой! Катай свои пельмени хоть сто лет!» Разжала потный кулак и ещё раз посмотрела на записку: «Ишь, и план начертил! – мелькнуло с неприязнью к Филимону: – Предусмотрительный! Как мучиться меня заставляет, паразит!» Чуть не заплакала.
Вышла на бульвар, купила мороженое. Стала есть, не чувствуя вкуса. Встречные обращали на неё внимание, особенно мужчины. Но она ничего не замечала. Была как в тумане. Только глаз иногда выхватит что-нибудь спереди или сбоку: качели, ребенок… скамейка, дед с газетой…
В этом месте в центре она не бывала. Старенькие особнячки чередовались с новыми шикарными многоэтажками. «Народу-то не густо, – отметила машинально. – Не то, что у нас, в Нагатине… Жила бы себе в Иркутске. Нет, в Москву потянуло… Всё из-за Пашки! Ну и пеняй на себя!.. Всё глупости какие-то в голову лезут», – подумала, немного успокаиваясь. – Прямо как малолетка разволновалась. Будто первый раз…» Стало немного смешно. Вспомнила последнюю встречу. Она всё и решила. А до этого так, сплошные недомолвки да намёки. Хотя решено-то всё было, наверно, в первый paз, как увидела его. Судьба? Почудилась ей в этом слове какая-то грусть и безнадежность…
Они столкнулись в дверях центрального здания. Дурацкие такие двери! Неловко как-то прижала его грудью. А он вдруг за руку ее схватил и выпалил: «Давайте завтра! Встретимся!» И она тихо выдохнула: «Да…» Хорошо, никто не видел, а то позор был бы настоящий. И без всякой этой дурацкой чепухи, без разных подкатываний. Как настоящий мужик проявил себя. А может, опытный ловелас? Заранее знал, что не откажусь? И ей стало неприятно от этой мысли. А все равно теперь… как в омут. Потом отошли в сторонку. И будто разговор уже по делу какой пошел. Так ей казалось. Он и план нарисовал. И как-то само собой получилось, что она к нему домой. Вот только отказалась, чтоб встретил. Казалось, непременно увидит кто-нибудь из своих, и уж тогда начнут чесать языками.