Помню, однажды, захожу в аптеку, а там молодой парень лет двадцати семи говорит фармацевту:

– Дайте мне самый дешёвый презерватив и выпишите товарный чек.

– Один? – удивлённо спрашивает женщина.

– Один… и товарный чек, – и без тени смущения добавляет, – мне перед начальством отчитываться.

Нет, понятно, что он будет использован не по назначению. Может быть, конкурс какой-нибудь на корпоративе или ещё что. Но мысль выражена неоднозначно.

Интересно, прижились ли ёлки? Спиленные под корень несколько лет назад, они таким образом подверглись репрессиям в виде пересадки из Парка Петрова в Парк Победы. Но даже вкопанные по самые сучки, почему-то никак не хотели пускать корни, сохли да к тому же ещё и упасть норовили.

– Странно, – думали зеленхозники, – наверное, климат здешний им не подходит или навозу нема.

Поливали их, удобряли (не зеленхозников, а ёлки, хотя и первых, пожалуй, стоило бы), песочком вокруг посыпали…, осталось разве что зелёной краской из аэрозоля побрызгать. Но вот прошло всего несколько суровых лет, и стоят они – великаны – зелены и пушисты, растянутые во весь рост, как по приговору суда, на металлических тросах поддержки по соседству с мелколистыми кустарниками, на крутом обрывистом берегу, спуск по которому ведёт к карьеру, и прикрывают своими пушистыми игольчатыми лапами кирпичные стены гаражей, вплотную прижавшихся к обрыву.

Ни куда-нибудь, а именно под эти прекрасные ели табунами бредут подвыпившие архаровцы и… архаровки безинтелектного вида, дабы совершить процесс облегчения, ставшего просто-таки безотлагательно жизненно-необходимым под воздействием многолитрового давления пива через желудок на мочевой пузырь. Ибо, как известно, при чрезмерном воздержании, пиво всё через тот же мочевой пузырь ударяет в мозг и иногда выносит его напрочь, если последний обнаруживается. В подобных случаях у вынесенной сущности наблюдаются вполне понятные и естественные по своей нелепости реакции, возникают адекватные вопросы, типа:

– А почему это у меня одна нога правая, а другая противоположная?

И ответы соответствующие находятся:

– Если передняя ещё не та, то предыдущая – она уж конечно!

Карьер. А-а, карьер! Пляж-то оборудовали неплохо: кабинки, песок, буйки, лягушатники. Но мусор, как плавал, так и плавает; а народ, как тонул, так и тонет. И правильно делает, что тонет, нечего тут свои порядки устанавливать.

Тьфу, опять меня занесло.

– Ну, ладно, – думаю, – не получается, так и не надо. Напишу хотя бы несколько красивых строк в качестве эпиграфа к новой повести. Нужно же отразить ту прелесть, которая царит внутри меня. И желательно поумнее.

– Поумнее, чем что? – спросил кто-то внутри меня, – Поумнее, чем обычно или, чем вообще?

– А это ещё кто?

– Вот ещё одна «умная» фраза. Догадайся с трёх попыток. Как ты можешь претендовать на умные мысли, ты же хохмач? Максимум выдашь что-то вроде: сладкой жутью подзатыльник растекается по телу.

– Надо запомнить, – отметил я и парировал, – А тебе слабо?

– Да запросто.

– Ну.

– Что, ну?

– Давай, высказывай мысли.

– Ага, хитрец, а ты потом за свои их выдашь.

– Всенепременно. Значит, не можешь?

– Я-то?

– Ты-то, ты-то, хе-хе.

– Ну, держись! Записывай:

Дыхание города.

Город шумел. Жизнь шумела в нём. Шум и жизнь неслись по артериям каменного великана, заставляя пульсировать всё его неповоротливое тело. Пространство, раскалённое летним солнцем, опустило на людей свою мягкую, но душную ладонь, хватающей за горло каждого, осмелившегося вдохнуть жару полной грудью…

– А на собак не опустило? – осведомился я.

– И на собак, и на кошек, и даже на тараканов, – запальчиво ответил Кто-то.