– А вкус? – не удержался я.
– А вот зря смеётесь, молодой человек, – парировала фармацевт, – у меня двое маленьких детей. Каждый день возвращаюсь с работы, а они тут же подбегают, ручонки тянут, кричат: «Мама-мама, где наша мазь?!». Они у меня не то что сникерсов, колбасы не просят, а эту штуку целыми днями могут сосать из тюбика!
– И нам не надо ни шоколада, ни мармелада… – я еле сдерживал смех.
– Да что вы из меня дурочку делаете? – возмутилась фармацевт, – Вон, у мужчины спросите… Ведь, вкусная же?
Мужчина утвердительно кивнул головой и довольно улыбнулся.
– Простите, – сказал я ему, – но, если в инструкции написано, что мазь применяется ректально, то вы явно что-то перепутали.
– Что забрало, что поддувало – никакой разницы, – ответил он, – главное, результат.
С другого конца аптеки крикнули, что есть мочи:
– Кому мазь от геморроя?!
– Давай сюда! – крикнула фармацевт в ответ, – Тут девушке совсем плохо – покраснела вся! (верный признак, ага)
Девушка уже и не знает, куда ей деться, в душе, наверное, проклиная себя за то, что пришла именно в эту аптеку. Краска залила уже всё её лицо и даже уши. А очередь, между тем, растёт. Колокольчики надрывно и бестолково возмущаются.
Какой-то старикашка с трясущимися руками, услышав обрывок разговора, тоже решил внести свою лепту:
– Меня, когда енто беспокоить, я завсягда клизьму делаю…
Фармацевт, всё ещё не желая отпускать свою несчастную жертву, говорит:
– Если мазь всё-таки не поможет…
– Как, – думаю, – после всего этого позора, она может ещё и не помочь?!
– На случай, если мазь всё-таки не поможет, возьмите свечи. Свечи классные! Вон, мужчина знает.
А очередь всё растёт, и уже целиком набитая, как консервная банка, комната сверлит глазами девушку. Всё тот же старикашка продолжал лекцию о том, что «…клизьма только в перьвый раз неприятна, а когда привыкнешь, можно даже самогонку добавлять. Уж от неё польза завсягда есть, и изо рта не пахнет».
А фармацевт опять кричит:
– Валя! А где у нас лежат свечи от геморроя?!
– Тоже в холодильнике!
Фармацевт посмотрела на покупательницу, которая еле сдерживала слёзы, и сочувствующе спросила:
– Плохо, да? Первый раз что ли?
– Первый, – ответила девушка. Она бросила деньги на прилавок, сгребла покупки в охапку и, не дожидаясь сдачи, выбежала из аптеки.
– Бедняжка, – вздохнула фармацевт, – видно, совсем нестерпимо стало.
– Такое я бы тоже не вытерпел, – съязвил я.
Она перевела на меня сразу же потяжелевший взгляд и спросила металлически холодным голосом:
– Что вам?
– Всё, что нужно, я уже получил, – ответил я и развернулся к выходу. Уже от двери я крикнул ей, перебивая надоедливые колокольчики:
– Спасибо!
II. Пишу, как пишу или о том, о чём…
Эпиграф
«Огромный торт, утыканный свечами
Засох от горя, да и я иссяк.
С соседями я выпил и с друзьями
Для музы предназначенный коньяк»
(В. Высоцкий)
Меня часто спрашивают:
– Как ты пишешь?
Рассказываю. Решил я написать в газету заметку о нашем городе. Нахлынуло на меня что-то такое, от чего вдруг романтическим и благоговейно-идиллическим стало казаться всё вокруг. И ведь есть о чём писать! И вот иду я по городу, а сам размышляю над будущим очерком.
Шикарные клубистые облака плывут неспешно по ярко-голубому небу, пленяя воображение множеством различных образов.
– Первым делом, – думаю, – нужно природу похвалить: выразить восхищение полноводной чистой речкой, а в реальности, грязно-зелёной лужей; полюбоваться обрубками лип и насладиться трелями птиц:
– Чирик-чирик…
– Кар-кар…
– Мяу!
И не забыть про этих…, ну, зелёных…, пение которых заглушает не только птиц, но даже музыку из Парка Культуры. Ну, эти: