Кулес, переглядываясь с телохранителями позади, рассказал о произошедших событиях. Поведал об исчезновении магистра, о том, что церковь намеревается устроить масштабные чистки, а сегодняшние вспышки – это репетиция грядущих событий и желание ослабить дворян до наступления боевых действий. Помянул барон и о том, что сейчас дворяне в лице управляющих в совместном ведении ордена Мучеников и маркиза Оденны городом вынуждены сотрудничать с теневой властью. Джинн безэмоционально слушал. Лишь при упоминании сотрудничества между государством и бандитами янтарь его глаз блеснул чем-то недобрым. На начинающуюся в стране смуту ему было плевать.

– Люди лиги Тейбара действительно мародёрили на месте столкновения вашей братии с церковниками, – проговорил лорд-бандит, скрестив рукава на груди. – И там на них напала партия новых священников.

– Что произошло с телами? Мы не нашли могильников поблизости, сначала подумали, что местные осмелились похоронить…

– Ожили. Ваши рыцари ожили и набросились на тейбарцев. Мародёры искали спасения в Морайсне, клялись, чтобы мы уговорили бурмистра и орден закрыть ворота, не впускать в город никого. Но город не умеет жить на самообеспечении, голод быстро пополнит гончий лист на человеческие душонки. Не говоря о том, что активных хозяйств всё меньше и меньше. Думаю, церковники воскресили убитых.

– Чушь… – помотал головой собеседник. – Во-первых, воскрешать умеют считанные единицы священнослужителей высокого ранга. Во-вторых, с момента побоища прошло почти три недели. Чары воскрешения, какими владеют архангелы юга, действуют только несколько часов с момента гибели…

– Говорю, как мне передали.

– Гхм… – замялся чужак. – Ожившие погнались за мародёрами?

– Нет. Рыцари преследовали до тракта, затем пропали. Сами мародёры так перепугались, что дали дёру далеко на восток. А воскрешённые рыцари, Кулескор… Впечатление, что их собирают. От вашего ордена и дворян откалывают кусочки и лепят огромного уродливого голема. Как в той фантастической книге про злобного мага, что собирал голема, но ему не хватало божественного сердца.

– Ты говоришь так спокойно, Дара. Тебя не волнует, что сейчас Морайсне находится под защитой орденских мечей, а завтра сюда придут фанатики и выжгут клейма на твоих людях и тебе?

– Деньги меняют хозяина, – джинн продолжал выражать спокойствие, словно масштабные смуты в конфедерации происходят каждый год. – Мне не о чём беспокоиться. Ты видишь в них еретиков, ибо, судя по анху на твоей кирасе, верующий. Возможно, глубоко верующий.

– А для тебя это деловые партнёры… – процедил сквозь зубы Кулес.

– Наша история о том, как одни фанатики столкнулись с другими из-за разных позиций на то, где должна лежать церковная утварь на алтаре, – вожак начинал действовать на нервы своей невозмутимостью. – Но те, кто управляет вашими ниточками, имеют абсолютно трезвые взгляды на жизнь. Просто, как бы тебе сказать, уважаемый орденский воин… начинается передел сфер влияния.

– Чушь полная… из-за денег баловство с оккультизмом и прочими чудовищными течениями? Мы получили информацию, что король-изгнанник с юга нашёл пристанище в столице. Сейчас он начал насаждать свои порядки и творить чёрную магию. В темницах Наркивьи держали… Гхм-гхм, держат вероотступников-чародеев с мутантами – результатом опытов над людьми. Мы столкнулись с ними. Существа эти больше напоминают животных.

– Слышал что-то. Однако, орденский воин, скажу: деньги стерпят всё, даже время.

Какое-то время молчали. Кулескор сдерживался от прочтения молитвы ни к месту. Хозяин видел, как гостя что-то терзает. Но выражением гуманоидного лица джинн выражал абсолютное безразличие, хотя и не стремился прогонять. Безразличие возмущало чужака. Он обратил гневный взор на Дару и выпалил: