«Как странно всё же устроен мир, – вздыхая, подумал Глеб, – домашнее растение переживает человека». Тут он с горечью подумал о своей невесте и несостоявшейся запланированной свадьбе. Бедняжка Адель! Как она его ещё терпит! Другая бы давно плюнула и жила себе в удовольствие собственной жизнью. Всё-таки ему повезло с этой замечательной девушкой. Ну что она такого в нём нашла, что так прикипела к нему? Полюбила за внешность? Он усмехнулся: внешность – это игра природы, а лично его заслуги здесь никакой нет. Нет, она всё же сумасшедшая! Он не богат, не знатен, никакими особыми талантами не блещет. Правда, она не раз говорила ему не то в шутку, не то всерьёз, что ей нравится его остроумие, способность тонко иронизировать над всеми, и что вообще он не такой, как нынешние молодые люди.

Он уже было забылся коротким тревожным сном, как за дверью вдруг раздались тихие шаркающие шаги, и кто-то легонько постучал.

Вошла мать, и до него донеслись её робкие слова:

– Сынок, ты уже спишь! Опять голодный лёг! Поел бы чего-нибудь! Я сегодня борщ сварила и вареники твои любимые, с капустой.

– Спасибо, мама, я не так давно в дороге перекусил, – отозвался он и, откинув лёгкую махровую простынь, свесил ноги на пол. Он догадался, что мать хочет с ним о чём-то поговорить. Он не хотел её огорчать, молча прошёл на кухню, нехотя сел за стол и стал лениво макать в масло уже остывшие вареники. Мать села напротив, подперев кулаком щеку. В последнее время Раиса Сергеевна сильно сдала, горе её так иссушило, что бедная женщина, как свечка, буквально таяла на глазах. К тому же новая тревога одолела её, она не находила себе места, сильно переживая за сына, после потери дочери ей всюду мерещилась опасность, грозившая Глебу, и когда он отсутствовал, чего только она не передумывала в ожидании его. Если б она могла, она, как птица, раскрыла бы крылья и спрятала бы подальше от всех бед своего единственного ребёнка.

– Сегодня, Глебушка, – скорбным голосом начала она, – был какой-то странный звонок из одного коммерческого банка, я до сих пор в себя не могу прийти. Может, там перепутали чего-то. В общем, интересовались, кто у нас будет покрывать кредит за умершую, так и заявили суровым голосом. А я ни сном, ни духом ничего не знаю, что за кредит такой. Аж 100 тысяч рублей наша Лариса, оказывается, брала. Господи, как же мы такую огромную сумму вернём? Пригрозили, если не вернём, опишут всё в доме. Боже мой, да у нас и вещей-то на такие деньжища нет. – Она качала седой головой и вопрошающе смотрела на сына.

Глеб был явно ошеломлен. Вот это новость! Зачем Ларисе был нужен такой большой кредит? Если деньги ей срочно зачем-то понадобились, то почему она не обратилась к нему, он бы сам что-нибудь придумал, в крайнем случае, занял бы у кого-нибудь, словом, выкрутились бы. И тут в голову ему вкралась мысль: нет ли какой связи между странным банковским кредитом и загадочным убийством? Он потёр виски и хриплым голосом спросил у матери:

– А когда она, мама, брала кредит? Они не говорили?

– Кажется, с полгода назад. Если там ничего не перепутали, я не понимаю, почему Ларочка скрыла это от меня? Если у неё была какая-то нужда, я бы попросила у отца, сама бы она к нему ни за что не пошла.

Глеб задумался. Выявляющиеся всё новые детали усилили его подозрения на тот счёт, что у Ларисы с некоторых пор была тайная сторона жизни, о которой не знала даже родная мать. И тут его осенило: Катя! Вот кто наверняка знает, зачем Ларисе понадобился кредит. Надо обязательно расспросить её об этом.

– Если уж ты, Глебушка, взялся за это дело, не забудь встретиться с Наташкой Белоусовой, я тебе про неё говорила, она в редакции работает, Ларочка в последнее время всё у неё пропадала. Может, выведаешь что-нибудь у неё, – посоветовала Раиса Сергеевна, подняв на него свои прищуренные с набрякшими веками красные глаза.