Через пять дней после начала катастрофы. Глубокая ночь. Пригород Петербурга.

Танк стоял посреди поляны в где-то в лесной глуши. Вооруженный автоматом Михаил Митрохин стоял на танке с автоматом и осматривал окружение, чтобы не допустить внезапную атаку зараженных, которые могли бы окружить солдат. Федор Фатюхин – механик-водитель танка, сидел возле левой гусеницы и менял трак, из-за поломки которого машина не могла двигаться.

– Федька, давай быстрее, не нравится мне здесь. И опоздать на место встречи можем, – подталкивал Федю его командир-наводчик.

– Вот ты параноик, – сказал Фатюхин с выдохом. – Успеем, все сделаем. Как говорил Карлсон? Спокойствие, только спокойствие, – ответил он спокойным пофигистскимголосом.

– Как можно быть спокойным, когда какая-то четвероногая мутировавшая тварь смогла поломать двадцатитонную машину!?

– Да откуда ты взял-то, что это мутант был? – спросил Федя Митрохина, приподнялся и стал смотреть на товарища. Михаил же, не сменив своей позиции, старательно всматривался в лес.

– На мониторе увидел, – ответил он.

– Может, померещилось тебе, темно же все-таки. А тут много, кстати, мусора железного валяется. Свалка тут была, вроде как. Вот, посмотри, – Фатюхин попинал ногой лежащий рядом кусок арматуры. – Может, попал и сломал звено, а?

– Знаешь, может ты и прав. Что-то я совсем перенервничал, – выдохнул Митрохин.

– Расслабься. Я, конечно, понимаю, что там сейчас мутанты обитают. Но мы-то с танком, под защитой, – добавил Федор и запрыгнул на машину. – Давай, поехали уже… Постой, ты видишь? – внезапно прервался он на полуслове и показал пальцем на сидевшую на ветке большую птицу – глухаря. – Ничего себе! Это же мечта охотника, Мишань! Давай его пристрелим и как трофей привезем?

– Нет, мы не будем лишний раз стрелять и создавать много шума, – отсек идею Михаил.

– Ну, вот опять, ну елки…

Глухарь неожиданно взлетел и полетел к танку, а потом сел на дуло возле экипажа и начал пристально рассматривать людей.

– Миш, ты видел когда-нибудь в своей жизни так близко эту птицу?

– Нет, Федя, не видел, – ответил Михаил удивленным голосом.

– О, у меня как раз остался кусочек хлеба, дай ка я его покормлю! – сказал Федя и потянулся в карман комбинезона за хлебом.

– Федь, ты с ума сошел! Брось эту затею, поехали уже.

– Да ладно тебе! Я слегка прикормлю эту птичку. И все.

Фатюхин поднес руку с хлебом к птице под нос. Птица не испугалась, а продолжила так же с любопытством рассматривать танкистов, время от времени посматривая на кусочек хлеба. Внезапно, глухарь схватил кусок, прикусив вместе с ним ладонь руки Фатюхина так, что у него пошла кровь.

– Ах, ты ж! Чертова птица! – выругался Фатюхин, размахивая руками. Глухарь испугался, взмахнул крыльями и улетел прочь. – Ладно, поехали от сюда! Чертова птица… Ух, блин, как больно-то кусается, – закончил он, зажимая свою руку.

Танкисты уселись каждый на своём месте и поехали дальше, в Петербург, на место встречи.

У глухаря была небольшая резаная рана справа под крылом. Дождавшись, пока танкисты уедут, птица увидела на снегу зайца, прыгнула на него и, убив, начала свой пир.

***

Из сна я вышел удивительно легко. Поезд все еще ехал и постепенно подъезжал к столице России. За окном светало, вставало солнце. Иван ожидаемо сидел за столом, облокотившись на него, и сильно грустил. Все было так, как мне и говорил Зорин. Чтобы подбодрить товарища, я начал диалог:

– Эх, наверное, надо было все-таки сходить да потанцевать на Ваське! – Иван спокойно обернулся на мой голос и взглянул на меня опечаленными глазами. – Встретил бы какую-нибудь симпатичную танцовщицу, потанцевал бы хорошенько, – добавил я с намеком на последнее слово. – Может, и отношения завязались бы.