– Тогда пойдемте в мой кабинет? – предложил он.

Место обитания художественного руководителя показалось Лере роскошным: старинная мебель (Лера даже вспомнила Алекса, решив, что он бы оценил и стол черного дерева с головами нимф и гроздьями винограда, и похожее на средневековый трон кресло с резной спинкой), картины на стенах с изображением сцен из спектаклей и кажущийся чужеродным среди всей этой старины новейший компьютер. У стены стоял длинный диван в том же стиле, что и кресло, обтянутый бордовым бархатом, туда и «приземлилась» Лера в ожидании, пока тучный Сомов устроится на своем «королевском» месте.

Худрук волновался: он сильно потел, а руки ходили ходуном – он не знал, чем их занять, поэтому в конце концов схватил карандаш и принялся вертеть его в руках. Делал он это столь энергично, что Лера подумала: того и гляди ни в чем не повинная канцелярская принадлежность сломается пополам!

– Евгений Гаррьевич, как вы узнали о случившемся? – задала она первый вопрос, раскрывая блокнот с линованными желтыми страницами – ей нравился именно такой цвет.

– Мне сказала Танечка… Татьяна Куракина.

– Э-э… это кто у нас?

– Уборщица. Она прибежала – вот с такими глазами… В общем, просто ужас! Она не поняла, кто это – в смысле, не знала, что это именно Диана.

– Так это уборщица занавес подняла?

– Нет, что вы – это рабочий сцены сделал.

– Зачем?

– Я ему сказал.

– То есть вы попросили рабочего сцены поднять занавес, он это сделал и увидел тело?

– Они так сказали, да.

– Кто присутствовал в зале на момент случившегося, помимо рабочего и уборщицы?

– Честно говоря, не знаю – тут такая суматоха началась…

– Хорошо, позже разберемся. Что увидели вы, когда вошли в зал?

– Диану… на сцене.

– Вы сразу ее узнали?

– Нет, я подошел… поближе.

– Скажите, вчера был спектакль?

– Даже два, на обеих сценах. Один начался в шесть, второй в половине седьмого.

– А закончились?

– И тот, и другой где-то в одиннадцать.

– А когда все разошлись?

– Где-то к полуночи, думаю.

– Диана Кочакидзе участвовала в одном из двух спектаклей?

– Да, в «Собаке на сене». Она занята… была занята почти в каждой пьесе.

– Понятно. Артисты уходят домой сразу после представления?

– По-разному, – пожал плечами худрук. – Я ушел еще до того, как оно закончилось, – это не премьера, поэтому нет смысла тут сидеть. Про других лучше уточнить у нашего охранника.

– А уборщица когда уходит?

– Наверное, вот она-то и покидает здание последней!

– Вы упомянули охранника…

– У нас их всего двое, оба военные пенсионеры. Они посменно ночуют здесь, но, как все нормальные люди, спят по ночам. У нас сигнализация, да и что тут воровать-то – декорации, костюмы?

Лера подумала, что компьютер, стоящий на столе худрука, вполне мог привлечь внимание вора, но вряд ли тот стал бы вламываться в здание театра, чтобы его похитить!

– Диана была замужем? – спросила она.

– В разводе.

– Дети, родители?

Сомов покачал головой.

– Насколько мне известно, она жила одна.

– Мужчины?

– Диана – красивая женщина, да еще и актриса, – пожал плечами худрук. – Как думаете, были у нее поклонники?

– То есть вы ни о ком особенном не в курсе?

– Нет. Вряд ли Диана стала бы делиться со мной своими амурными делами!

– А с кем могла бы?

– Ну, с кем-то из труппы, из актрис… Она водила дружбу с Леночкой Кузьминой – у нее можно поинтересоваться.

– Обязательно поинтересуюсь, – сказала Лера, делая пометку в блокноте. – Скажите, а если бы поклонник Дианы оказался кем-то из труппы, вы бы об этом знали?

– Понимаете, я стараюсь не лезть в личные дела артистов, – вздохнул худрук. – Если их амурные приключения не сказываются отрицательно на работе, мне, в сущности, и дела нет!