– Вот-вот, как раз об этом я и хотела спросить! – перебила Алла. – О чем это вам говорит?
– Психология, как и психиатрия, – наука неточная, каких-то алгоритмов здесь не вывести! Человек – существо противоречивое, знаете ли, и он может испытывать одновременно несколько совершено противоположных эмоций.
– Мы сейчас о здоровом человеке говорим?
– Если речь о психически больном, все усугубляется. Но вы правы: то, что тело оказалось на мусорной свалке, – скорее всего, не случайность.
– И я об этом, – кивнула Алла. – Тащить труп через весь город – дело опасное, ведь можно избавиться от него более легким способом: прикопать в лесополосе или утопить, к примеру.
– Возможно, это что-то означает: например, «тут тебе и место, среди отходов»?
– И как это вяжется с гримом? Он ведь старался: честно признаюсь, когда я впервые увидела лицо жертвы, то вся мурашками покрылась!
– Верю, – усмехнулся Бахметьев. – Даже фотографии произвели на меня впечатление! Могу предположить, что злодей испытывал неприязнь к убитой – отсюда и «раскраска» с последующим вывозом на свалку… Или это страх.
– Страх?
– Что вам известно о коулрофобии?
– Боязни клоунов?
– Именно.
– Если злодей боится клоунов, зачем гримировать жертву под одного из них?
– Лучший способ избавиться от фобии – встретиться с ней лицом к лицу! Скажите, тело лежало на виду или было похоронено под мусором?
– На виду, иначе бы его и не обнаружили.
– Значит, убийца хотел, чтобы труп нашли.
– Вы и вправду верите во всю эту чушь? – недоверчиво поинтересовалась Алла.
– В какую?
– В ту, что каждый маньяк прямо-таки мечтает быть пойманным?
– Это не совсем верно. Некоторые из них и в самом деле настолько не уверены в себе, что хотят этого, однако в целом такие люди не то чтобы желают быть схваченными, а ждут, чтобы их «деятельность» оценили, если можно так выразиться, – именно поэтому вы нашли тело так легко. И, Алла Гурьевна, вы уж меня простите, но, боюсь, вы найдете и других: если я прав, это неизбежно!
Театр поразил Леру своей тишиной: казалось, в нем нет ни души! Она вошла через вход для персонала, но все равно у нее появилось ощущение, будто она одна во всем огромном здании: если бы не Севада, ожидавший ее у пустого гардероба, чувство зловещей пустоты могло бы даже напугать ее!
– Где народ? – поинтересовалась Лера. – Все как будто вымерло!
– Сегодня спектаклей нет, – пояснил оперативник. – Только репетиции. Там, собственно, все и произошло.
– Где там?
– На главной сцене.
– Что, прям на сцене? – недоверчиво переспросила она.
– Идем – сама увидишь!
В зале царила полутьма, освещалась только сцена, на которой, словно муравьи, суетились люди в спецодежде. Осмотревшись, Лера заметила небольшую группу, рассредоточенную на нескольких рядах, начиная примерно с пятого – судя по всему, члены труппы. Потенциальные свидетели. Разумеется, начать следовало с места преступления.
– Она умерла прямо на сцене, прикинь! – пробубнил ей в ухо Логинов. – Ну разве не мечта любого артиста?
Звучало цинично, но, по сути, справедливо.
– Кто – она?
– Ну актриса же! Говорят, «звезда» этого заведения…
Дальше Лера отключила слух: на подмостках лежало тело, и она сразу же узнала тонкое лицо, обрамленное растрепанными темными волосами: это была та самая девушка, партнерша Третьякова, которую она видела на празднике у вице-губернатора!
– Не может быть! – выпалила она, подавшись вперед, все-таки надеясь, что ошиблась.
– Ты что, знаешь ее? – удивился Виктор.
Лера не ответила – требовалось убедиться. Она приблизилась и поняла, что сомнений быть не может: убитой оказалась именно Диана Кочакидзе, актриса Музыкального театра!