Народу между тем на встречи с Осинкиным приходило все больше. Однажды явилось полторы сотни человек, хотя встреча была объявлена лишь накануне. В тот вечер Осинкин зашел к Норову вместе с Ольгой.

– Паша, я хотела тебе сказать что-то очень важное,… – волнуясь, начала Ольга. – Я не очень умею выражать свои чувства… Ну вот, у меня даже слезы навернулись!… – Она оборотилась назад и помахала рукой у глаз, давая ресницам просохнуть. – Извини… В общем… Тебя нам Бог послал!

И она порывисто расцеловала Норова. Олежка подошел за ней и тоже стиснул его, по-мужски крепко.

Лиз дождалась, пока жандармы уедут, и вошла на кухню.

– Все в порядке, месье Поль? – спросила она. – Почему так долго? Что он от вас хотел? Я там пылесосила, почти ничего не слышала.

– Месье Лансак желал знать, не я ли убил Камарка и Клотильду.

– Ну что вы, зачем вы так говорите?! – с упреком воскликнула Лиз. – Конечно, он так не думает! Просто он такой человек… немного тяжелый… Не принимайте на свой счет, он со всеми так…. Между нами, его тут не очень любят, – прибавила она, машинально понижая голос.

– Я слышала, что во Франции жандармы вежливы, – сказала Анна. – Но этот Лансак не показался мне особенно вежливым.

– В обычное время он тоже вежлив и никого не беспокоит. Просто сейчас такая нервная обстановка: эпидемия, люди умирают, карантин, а тут еще эти страшные убийства… Его ведь тоже можно понять. Между прочим, в Тулузу из-за беспорядков, собирается прилететь сам министр, вы слышали, да? По телевизору сегодня говорили. Короче, месье Лансак, видно, остался здесь за начальника, ну и пытается показать себя…

На кухню прибежала Ляля.

– Свалили что ли? – перебивая Лиз, нетерпеливо осведомилась она. – Блин, думала, не дотерплю! Сижу там, как дура: ничего не вижу, не слышу! В туалет даже боялась зайти, а вдруг они услышат?

Прерванная довольно бесцеремонно, Лиз не стала продолжать беседу.

– Я привезла вам чистое белье, месье Поль. Подниму его наверх? – деловито спросила она.

Вещи Норова она стирала у себя дома, а потом привозила уже выглаженными.

– Конечно, Лиз, делайте все, что считаете нужным, – как обычно.

– Спасибо, месье Поль.

– Да че они хотели-то? – не отставала Ляля, не замечая, что стоит на пути Лиз, которая, выходя, молча ее обогнула. – Про меня че-нибудь спрашивали?

– Спрашивали, где ты, – ответила Анна.

– Вы им не сказали? – испугалась Ляля.

– Конечно, сказали, – усмехнулся Норов. – Ведь это наш долг. Сказали, что ты наверху, в спальне, залезла под кровать, хочешь в туалет, но боишься при них выйти. Они как люди вежливые пообещали отъехать ненадолго, дать тебе возможность сделать свои дела, а потом вернуться.

– Блин, Пашка, ты прикалываешься, а я почти купилась! – с облегчением выдохнула Ляля. – Значит, не спрашивали?

– Спрашивали, – серьезно повторила Анна.

– Зачем я им?

– Они нас подозревают, – пояснил Норов.

Ляля совсем перепугалась.

– А я-то при чем? Это все Вовка!

– Вот ты им и объясни.

– Валить надо отсюда! Срочно! Едем в Париж, в консульство!

– Я тебе со вчерашнего дня рекомендую это сделать.

– Нор, не знаю как насчет нее, но тебя они подозревают конкретно! – вмешался Гаврюшкин. – Я, конечно, по-французски не рублю, но по морде этого очкастого видел: он под тебя копает.

– Мне тоже так показалось, – согласилась Анна.

– Дергаем, ребята! – не унималась Ляля. – Че тут высиживать? Ждать, пока закроют?!

– Ань, собирай вещи! – скомандовал жене Гаврюшкин.

– Возьмите меня с собой! – взмолилась Ляля.

– Да объясняю же: не мой самолет! – отозвался Гаврюшкин. – Меня самого чисто по дружбе берут.

– Ну ты же можешь с ними поговорить! – упрашивала Ляля. – Какая им разница: одним пассажиром больше, одним меньше? Скажи, я им заплачу, как в Москву вернусь.