Несмотря на то, что лестницы были довольно легкими, явно из алюминия, руки устали весьма прилично, так что под конец я перетаскивал их с некоторым трудом.

Я поставил обе лестницы рядом, прислонив к живой стене, спустился, оттирая пот со лба, а затем отправился сначала в ванную, промыть порезы, а затем на кухню. Там я вытащил две консервные банки, которые и разогрел на сковородке, добавил сладкого горошка и запил все это найденным в темном углу томатным соком. В обычное время я любил томатный сок, но после всех ужасов этого замка томатный сок стал ассоциироваться у меня с чем-то кровавым и гадким. Впрочем, мне удалось себя перебороть и допить полный стакан до конца. Меня даже почти не подташнивало.

– Черт меня дернул взять именно томатный сок, – сетовал я, вымывая остатки красной жижи из стакана.

День прошел на редкость бездарно. Сразу подниматься в свою комнату не хотелось, хотя мрачная окружающая обстановка заставляла поежиться и вспомнить ночного призрака.

У камина еще лежало несколько поленьев, которыми я и решил воспользоваться. Так хотелось чего-то приятного, доброго, теплого, практически живого. Огонь олицетворял защиту и уют. Как раз то, что мне сейчас было нужно. Я посетовал, что под рукой не было ни одной книги, поэтому оставалось только удобно развалиться на диване и смотреть на танцующий огонь.

Я решил на все плюнуть и не выключать больше эту огромную люстру. Пусть электричество жжется, жалко, что ли? А то когда я вспоминал свое возвращение после неудачного лазанья по лабиринту, то сразу возникала ужасная картинка темного неприступного замка, в котором никого не ждут. Чувство было не из приятных. Кроме того, когда в замке горит свет, на улице, во всяком случае перед замком, становится намного светлее. Непонятно только, как включались фонари у дорожки и маяк. Там явно работал какой-то механизм. Возможно, были задействованы какие-то фотоэлементы, помогающие системе правильно реагировать. Уходило солнце, света становилось меньше, система заставляла включаться фонари и маяк.

Внутри здания меня напрягало то, что внутреннее освещение должно было быть явно богаче, однако пока я мог включать только свет в открытых комнатах и центральную люстру. А как быть с лампами, висящими в коридорах? Я этажи проверял, пытаясь отыскать выключатели, осматривал и сами лампы – ничего. Ничего похожего на включение-выключение.

– А как было бы приятно находиться здесь, когда постоянно светло, – сонно проворчал я.

Разбудил меня бой часов. Мерные удары выхватили мое сознание из сна, как будто рыбку из пруда. Я тут же открыл глаза и уставился на работающего молотобойца.

– Молот, молот… – зашевелилось в голове. – Вот завтра возьму молот и раздолблю дверь маяка, и дело с концом. – Я зло усмехнулся. Каждый раз, когда мне приходилось заходить в сарай, я замечал здоровенный молот, прислоненный к стене, собственно, его трудно было бы не заметить даже слепому, тот бы о него споткнулся.

Дрова практически догорели, кочерга быстро довершила дело, помогая им рассыпаться в прах. Устраивать пожар в замке у меня в планы не входило. Пока не входило.

Оставалось только умыться и с чувством невыполненного долга отправляться спать. Так я и поступил.

Моя комната дышала прохладой. Окно за бюро оказалось слегка приоткрытым. Я быстро обвел всю комнату взглядом, но, не найдя ничего подозрительного пожал плечами, закрыл за собой дверь (на все замки и щеколды), затем закрыл окно, повернул шпингалет, надежно зафиксировав окно, теперь никакой ветер не сумел бы его открыть, а уж потом разделся, выключил свет и нырнул под одеяло.