– Спокойно, дорогая, – тихо прошептал Эдуард. – Хочешь забрать к нам Мишу – конечно, забирай. Я буду только рад мальчику.

Виолетта успокоилась так же внезапно, как и завелась. Ушла в себя, улыбаясь каким-то своим мыслям и совершенно не замечая сидевшего перед ней мужа. Потом словно очнулась из забытья и сказала ему, что идёт спать.

Эдуард закрыл за Виолеттой дверь кухни. Постоял некоторое время, прислушиваясь, не вернётся ли она, и снова сел за стол. Он был ошарашен планами Виолетты увести из чужой семьи ребёнка. Похоже, она уже далеко зашла, хотя бы в своих мыслях, и мешать ей в таких обстоятельствах означало бы спровоцировать очень глубокий психический срыв.

«Ничего себе психотерапия! Я тут анализирую по ночам свои кошмары: сон был цветной или чёрно-белый? Машина стояла в луже, и та была красной от крови, или это был свет фар? И жду, когда из-за машины выкатится голова Ашотика и уставится на меня своим немигающим взглядом. У Виолетты-то проблемы посложнее моих будут! Интересно, что ей снится?» – размышлял Эдуард, понимая, что кошмары ему, скорее всего, не изжить, а реализация плана жены приведёт к настоящей войне с Кузнецовым.

«Если только он к тому моменту не сопьётся или Виолетта не подсадит его на какой-нибудь препарат. Смотри-ка, даже Татьяной мне предложила заняться. Что ещё можно получить? Может быть, подбросить Виолетте идею отнять у них квартиру на Невском? Это было бы неплохо! Устроить Кузнецовым развод и попробовать выманить недвижимость. Со способностями Виолетты они, возможно, сами всё отдадут – никто не подкопается!» – размечтался успокоившийся Овсепян.

Тут он о чём-то вспомнил. Подошёл к раковине, наклонился и вынул из стены кафельную плитку. Засунув руку куда-то в глубину, достал тряпичный свёрток. Долго не решался его развернуть, но в конце концов желание увидеть рубин взяло верх. Эдуард размотал ткань и, взяв в руки кривой кинжал, стал поворачивать клинок в свете лампы, любуясь бликами на клинке. Какая-то надпись арабской вязью чётко проступала на лезвии. Вновь, как и тогда в поезде, что-то ощутимо ткнулось в ладонь и несколько мгновений пульсировало. Создавалось впечатление, что нож живой. Эдуард, дрожа, замотал кинжал в тряпку и убрал обратно в тайник.

«Дьявольщина какая-то!» – передёрнуло Овсепяна.

– Ну вы, блин, даёте! Совсем охренели, что ли! Какие, ать-два, французы! Это же зона! Тюрь-ма, па-ни-ма-ете, ет-тит-ская сила?

– Не кипятись, Петрович! – подлил ему водки в стакан Паша Шильман. – Ты же всех нас знаешь много лет!

В закрытом кабинете бани на Дегтярной шло чрезвычайно важное заседание, можно даже сказать, судьбоносное собрание учредителей ООО «Квентика», от которого зависела судьба выгодного контракта и будущее процветание компаньонов. А то и сама их жизнь, так как под завершение строительства дома ЖСК-1331 они взяли на себя достаточно обязательств, чтобы «если что» ответить по полной. И поэтому сейчас они не жалели ни средств, ни красноречия, уговаривая начальника ИТУ-16 организовать визит иностранцев в колонию.

– Подумаешь, на часок забежала на зону пара французов! – вставил Серёга Грановский.

– Давай, Петрович, мы их запишем под делегацию Красного Креста или «Амнести Интернешнл»? Всё типа официально, а? – попробовал пропихнуть свою гениальную идею Евгений.

– Какая… международная… амнистия?.. – зажевал пару крепких словечек Петрович. – Вы чё, с ума все посходили? Мои сидельцы, если узнают о какой-то амнистии, такой бунт устроят, мама не горюй! А они, как два пальца обоссать, узнают – тюремный телеграф ещё ни разу не ломался. Не, на такую авантюру я пойти не могу.