– Юная леди! – прогремел Григорий.

  – Что? Это бесчеловечно, папа, лишать детей средств связи и отключать дома вайфай! Я имею право пожаловаться в ювенальную юстицию, нам в школе говорили. У меня в дневнике есть телефон доверия для детей и подростков, нам сказали, туда можно звонить в случае насильничных действий со стороны родителей. Отнимание у меня интернета – это насильничные действия, папа, мне доклад по природоведению надо делать о гадюке!

  – Знаю я твоих гадюк… Энциклопедию для младших классов возьми. Бумажную книгу.

  – А ещё он мне книжку дал, про щенков, – синий бант возмущённо подпрыгнул.

  – Про щенков не интересно? – вежливо поинтересовался Аарон.

  Насколько он помнил, в девятилетнем возрасте ему были интересны книги про щенков, или это были динозавры, или работы на тему влияния дисбаланса потребления и накопления на макроэкономическую сферу. Но он не был рыжеволосой Клавдией, а все его гувернантки живы и психически здоровы по сей день. В отношении же судьбы последней няни Клавдии Аарон Эрнестович подобного оптимизма не испытывал.

  – Там не про боссов!

  – Ты дочитай и узнаешь, вдруг какой-нибудь из щенков станет боссом, – Григорий подозрительно дёргал ноздрями и вопиюще громко скрипел зубами. Аарон решил, что, пожалуй, не станет спрашивать, каким именно способом тот уволил гувернантку дочери.

  – Папа! Всегда ясно, какой щенок станет боссом. Если папа босс, то и щенок станет боссом, а там папы – поисковые собаки, ездовые, добрый доктор и паровоз! Не может у папы-паровоза сынок-щенок стать боссом, – насупилась Клава, всем своим видом демонстрируя самое страшное наказание для окружающих – намерение помолчать минут пять, а то и семь, что и вовсе должно быть ужасно.

  Надо признать, в словах Клавы была правда. Если папа босс, то и ребёнок станет боссом, а вот у паровоза вряд ли…

  – А кому эти цветы? – не выдержала и полминуты Клавдия, подойдя вплотную к Аарону, с интересом изучающему досье на будущую исполняющую обязанности жены. Посредине стола лежал букет из тридцати пяти кремовых роз, доставленный Абалденному для подарка будущей исполняющей обязанности жены. Тугие, крепкие бутоны источали едва уловимый аромат. Аарон посчитал подобный презент вполне уместным в данной ситуации.

  – Лилии Котёночкиной.

  – Твоей невесте?

  – Угу, – Аарон внимательно вчитывался в графы «вредные привычки», которых оказалось не так уж и много. Лилия Котёночкина не злоупотребляла алкоголем, не курила, в употреблении наркотических средств тоже замечена не была. У неё не было даже штрафов за неправильную парковку, впрочем, личного автомобиля у Котёночкиной тоже не было.

  – Она же секретарша! – возмущённо взвизгнула Клавдия, за что была усажена отцом на диван с раскрытой книгой в руках.  – Секретарши не любят розы! – Клавдия решила, что гневный взгляд отца не аргумент, и молчать она не станет, тем более в столь животрепещущем вопросе, как романтичные взаимоотношения между боссом и секретаршей. Уж она-то знала в этом толк, причин сомневаться не было!

   – А что любят секретарши?

  – Что-нибудь скромное, чтобы босс увидел её богатый внутренний мир! Например, васильки, ромашки, подснежники, ландыши!

  Аарон Эрнестович мысленно прикинул, сколько может стоить доставка свежайших васильков или ромашек в конце апреля, и подумал, что внутренний мир секретарш должно быть действительно на удивление богат. Естественно, он мог себе позволить васильки в апреле, ландыши в январе и сирень под новый год, однако причуды секретарш не могли не вызвать искреннего удивления.

  Спустя час Аарон Эрнестович припарковал личный автомобиль у дома, где проживала Котёночкина Лилия Михайловна.