– Кто такой? Чего надо? – раздалось спереди и сбоку. Только тогда Аарон увидел силуэт, судя по голосу – женский.

  – Абалденный Аарон Эрнестович, – представился мужчина, невольно подтянувшись. Как это происходит с мужчинами подобного склада ума и поведения, глава транснациональной компании никогда не позволял себе расхлябанный вид в присутствии женщины, независимо от возраста, положения и внешнего вида последней.  Машинально он переложил букет из ландышей из правой руки в левую – за ним пришлось ехать в едва ли не единственный магазин, предоставляющий ассортимент, подходящий для богатого внутреннего мира секретарш. Розы мужчина преподнёс Клавдии, та благосклонно приняла букет.

  – И чего тебе надо, обалденный? – сбоку, слева недобро хрюкнули, вероятно, это был смех, сразу мужчина не разобрал.

  – Я хотел бы нанести визит Котёночкиной Лилии Михайловне.

  – А-а-а-а-а! – прогудел голос. – Ты тот самый?! – голос, видимо, спрашивал, но точно определить интонацию не удавалось. Аарон Эрнестович подумал, что таким голосом хорошо вести переговоры о нелегальной поставке оружия в страны третьего мира. Не то, чтобы он этим занимался… Нет-нет, бизнес семейства Абалденных был предельно легален и прозрачен, конечно же.

  – Тот, Самый, – согласился мужчина. Он был Самым, а Аарон привык смотреть в глаза любой правде и трудностям.

  – Смотри мне, тот самый, – на этих словах в помещении яркой, слепящей вспышкой разлился электрический свет. Лампочка Ильича болталась совсем немного выше уровня глаз Аарона. На длинном, почерневшем от времени, витом проводе, она несколько раз зловеще мигнула и засияла, как светоч в жизни трудового народа.

  Впереди по курсу просматривался длинный, заставленный с двух сторон винтажной мебелью коридор, заканчивающийся криво посаженной зелёной дверью… в Нарнию? В подземелье гномов? Никакого реалистичного объяснения голову Аарона не посетило, настолько вид был сюрреалистичным.  Вероятно, дизайнер слыл большим поклонником абстракционизма и работал над проектом дизайна под действием абсента, или строители были под абсентом и другими препаратами, запрещёнными к употреблению в стране.

  – Ты, что ль, Лильке семь лимонов даёшь, чтоб она замуж за тебя пошла? – перед Аароном Эрнестовичем возникла дама…

По голосу это была дама. Во всяком случае, в то, что бойледи, внешне напоминающая гренадёра в парике из светлых синтетических волос, попросила политического убежища в одной из самых нетолерантных для сексуальных меньшинств стран, не верилось.

  – Я сделал Лилии Михайловне предложение из самой искренней любви, – тут же озвучил рабочую версию Аарон Эрнестович.

  «Из любви к трём процентам акций «Супервайзинг строительства скважин нефти и газа»», – он добавлять не стал: слишком интимные подробности. А Аарон не был любителем посвящать посторонних в детали своей личной жизни.

  – То-то я гляжу, явилась вчера ни жива ни мертва. Домогался, изувер? – дама–гренадёр в необъятном халате с принтом из ярких васильков, дабы подчеркнуть богатый внутренний мир, смотрела на Аарона почти сверху вниз, уперев кулаки в бока.

  – Что вы, как можно?! – возмутился бизнесмен.

  Да, он имел честные намерения вступить в брак по самой искренней любви, но домогаться, вступать в интимные отношения с сотрудницей его же транснациональной корпорации «TNK AA Group Capital Investing» – недопустимо!  

  Харассмент! Харассмент! Харассмент!

  На подобное Аарон Эрнестович Абалденный – как человек чести и высоких моральных принципов – пойти не мог, даже ради завещания Аарона-старшего.

  Чтоб тому встретиться на том свете с Пенелопой Анжелой Муракко и до скончания веков наслаждаться её искренней любовью!