Так уж было заведено в доме князя Мадлика, что в случае какого-то происшествия, дворецкий поднимал тревогу, звеня колокольчиком, который всегда носил при себе. Тогда, на этот звон мгновенно собирались все домочадцы, вся прислуга, все те, кто жил в доме.

Неукоснительно следуя этому правилу, едва лишь раздался громкий звон колокольчика, подобно раскату грома пронесшийся по всему дому, как двери вдруг пооткрывались, послышались торопливые шаги и испуганные возгласы. Спустя несколько минут вся домашняя челядь была в сборе у того самого окна, которое и породило всю эту суматоху.

Чуть позже, тоже с встревоженным лицом, спустился и князь.

– В чем дело, Альфред? – спросил он, протирая глаза и плотнее кутаясь в длинный домашний халат, чтобы скрыть от взоров посторонних ночную сорочку и тапочки.

– Точно не смогу ответить, ваша сиятельство. Но, похоже, что кто-то пытался проникнуть в дом.

Князь еще более встревожился.

– Так, так… вчера пожар в конюшне, а сегодня уже и к дому подобрались…

– Позвольте заметить, господин князь, что пожар произошел случайно. Просто от солнечного луча загорелось сухое дерево, что у самой конюшни, а вслед за ним и сама конюшня.

– Ах, да, действительно, ты прав, Альфред. Да, мне уже что-то говорили об этом. Я забыл. Но, чего же ты стоишь? Ищи вора, если таковой существует. Посмотри, все ли в доме на месте.

– Слушаюсь, ваша сиятельство. Сию минуту все сделаю.

И дворецкий приказал всей домашней челяди проверить все углы в доме, не упуская ни один, удостовериться, что все вещи на своих местах, включая даже безделушки и доложить обо всем, что покажется подозрительным.

Слуги обежали и осмотрели весь дом, все комнаты и углы, но ничего подозрительного не обнаружили. Только две горничные вернулись с глазами, вылезающими от ужаса из орбит. Они вцепились в камзол дворецкого и буквально взвыли:

– Княжон похитили! Их нигде нет! – и тут же попадали в обморок.

Князь и дворецкий недоумевающе переглянулись, затем уставились на обеих лежавших, на холодном полу женщин.

Госпожа Берта фон Шеренг спустилась в холл и увидела всю эту картину. Она слышала, спускаясь по лестнице, последние произнесенные слова, но лицо ее оставалось спокойным, как всегда.

– Что вы об этом скажете, дорогая? – князь подошел к жене.

– Что никто ваших дочерей не похищал. Скорее всего, они сами пролезли ночью через это окно, – ответила она хладнокровно и уверенно. Затем подошла к дворецкому. – Окно открыто изнутри, горшок с цветами чуть сдвинут, щель маленькая. Глупые, неужели не понятно, что только дети могли тут пролезть? – сказав это, она направилась на крыльцо и огляделась по сторонам.

Прогулявшись немного вдоль дома, она обогнула его и тут, на ветках кустарника в нескольких шагах от себя, обнаружила что-то синенькое. Подойдя, Берта узнала кусочек тесемки от плащей девочек.

Поскольку заросли кустарника вели к домику управляющего, Берта решила заглянуть туда, на всякий случай. Она нашла тропинку, усыпанную гравием, ту, которая вела прямо к двери домика, и которую девочки в темноте не смогли обнаружить.

Час был еще очень ранний, дверь оказалась приоткрытой и княгиня тихой поступью вошла внутрь.

Осмотрев коридор и прихожую, она вошла в спальню, дверь которой была также приоткрыта. Тут то госпожа княгиня и обнаружила обеих своих падчериц спящими на кресле, увидела Сережку, развалившегося в другом, окинула холодным взглядом прекрасного мужчину, лежащего в постели.

Берта схватила одну из девочек за плечо и громко сказала:

– Ах, вот вы где!

Мгновенно Жанна и Нинетта открыли глаза и вскинули головы. Тотчас же Сережка вскочил с места и в ужасе посмотрел на княгиню. Сию же секунду Жозэ Марэ проснулся и недоуменно оглядел все вокруг.