Не успел номер 969 проанализировать только что увиденное в зеркале, как его тело пошатнулось от удара, однако, ему успешно удалось устоять и обратить свой взор в ту сторону, откуда пришла атака. Кто-то кинул в его голову медный подсвечник, испачканный несколькими слоями свечного воска и сажи. Как только робот повернул голову, он увидел, что это было дело рук человека, одетого в грязный, но некогда хороший офисный костюм. Он стоял в противоположной стороне комнаты, вжавшись бедрами в столешницу, на которой располагались стопки книг и чудом работающий от генератора компьютер. Из комнаты был всего лишь один выход, человек, находившийся у стола, был загнан в угол и дрожал, подобно домашней холеной зверушке при виде дикого хищника. Ноги его непроизвольно подгибались, не в состоянии справиться с тряской в коленях, одной ладонью он опирался на стол, а другой судорожно старался нащупать еще какой-нибудь объект для самообороны. Как только номер 969 увидел этого испуганного человека, его разум отключился, перед глазами образовался тоннель из кричаще резкого шума. Он мог смотреть лишь на свою цель, не испытывая никаких чувств, кроме жажды вцепиться в тело стоящей на противоположной стороны комнаты фигуры. Разорвать, перемолоть его на части. Человек же в свою очередь нащупал ладонью одну из книг, после чего поспешно бросил ее в голову приближающемуся чудовищу. Потом еще одну, затем третью, это не имело никакого эффекта. Книги просто отскакивали от металлического туловища робота, не причиняя ему никакого дискомфорта. Тогда человек у стола схватился за четвертую книгу, но в последний момент, перед броском, его рука остановилась, а лицо исказилось. Место страха и ужаса заняло выражение отчаяния и скорби. Он посмотрел на книгу с золотистой вышивкой, которую едва сжимал в дрожащей ладони, затем он издал тихий всхлип, перехвативший его дыхание. Человек прижал книгу к своей груди, словно она могла защитить его от ходячей груды лезвий, неумолимо приближавшейся к нему, затем безвольно упал на колени, продолжая сжимать книгу у своей груди, поднял взгляд на своего убийцу и глядя ему в глаза начал едва слышным голосом произносить слова: «О великий, о вечный Судья, да будет бессмертен твой порядок, да прибудет слово твое истиной, да прибудет воля твоя законом! Раскрой же длань бескрайнего милосердия своего, проведи пути к чистым землям, избавленным от скверны лжи и тьмы! Да прибудут дни ушедшие прощенными, да прибудут нашими дни грядущие! Благослови светом своим милостивым братьев моих ныне живущих, да упокой в объятиях своих разум и души братьев моих убиенных, ибо я… примкну к ним на просторах вечности твоей…» – как только человек закончил свою речь, книга камнем выпала у него из рук. – «И… Помилуй брата моего заблудшего…» – Добавил он, ровно за секунду до того, как острое лезвие отсекло его голову от тела, после чего она с глухим тяжелым звуком упала на пол.

Шум в голове номера 969 прекратился. Сознание прояснилось, а мысли вернулись сразу после того, как навязчивая пелена унялась и запряталась куда-то в глубины разума. Он больше не испытывал непреодолимой жажды уничтожать. Все эти позывы в мгновение ока сменились долгожданной тишиной. После исчезновения пелены перед глазами, он смог трезвым взглядом осмотреть место, в котором находился. Комната была похожа на самодельный бункер, внутри которого кроме остатков разбитого зеркала, пары матрасов на полу, стола с книгами и компьютером, подключенного к генератору, больше ничего не было. Либо это было временное укрытие, либо тот, кто обитал в этом месте, не нуждался в большем. Как бы то ни было, обезглавленное тело обитателя этой комнаты лежало у ног номера 969. Робот наклонился к нему, по всем параметрам, оно было неотличимо от человеческого. Из разреза на шее вытекала вязкая жидкость желтого цвета. Осознав это, робот потянулся своей трехпалой рукой к только что отрубленной голове. Медленным движением ухватившись за короткие черные волосы погибшего, он приподнял его голову на уровень своих глаз. Лицо убитого выражало последнюю эмоцию, которую он испытал перед смертью. Едва приоткрытые губы застыли в произношении слов молитвы, а испуг и отчаяние слились воедино, навсегда превратившись в посмертную маску. Однако, вместе с этим, лицо этого обреченного выглядело более спокойным, чем при жизни, словно в самый последний момент все его страхи и переживания растворились и обретя покой он испытал облегчение. Это было лицо молодого человека с ровными и правильными чертами, которые можно было даже назвать красивыми и изящными. Взгляд покойного был направлен далеко вверх, в небо, зрачки его смотрели куда-то в пустоту, а на уголках глаз выступили едва заметные капли прозрачной жидкости, одна из которых тоненьким ручейком стекла по безжизненной щеке, бесшумно окропив собой доски на полу. Изумрудные глаза сверкали подобно самоцветам, даже после смерти своего владельца, они мерцали и переливались в свете одинокой лампы на потолке, обрамленные бронзовыми нитями, на фоне серых искусственных склер, а в нижней части каждого из этих изумрудных глаз был выбит четко видимый номер «452».