Зашли мы в таверну, а там уже и стол накрыт. И чего там только не было, вкуснятина, одним словом! Пока ели, пили, тут и мастера пришли с коробочкой. Подают ее с поклоном Господину. Он поблагодарил и сунул мне в руки, мол, не инквизиторское дело вещи таскать.

Попрощались мы с министром и мастерами, пошли со старичком-провожатым в обратный путь. Несу я коробку с шапкой, а любопытство так и разбирает, так и зудит. Достал я эту шляпку-мухомор и надел на голову. На полу туннеля лужица оказалась. Глянул в нее, а себя не вижу – чудеса! Бац!

– Ну ты, Санчо, крррасавчег! Не балуй!

Наверное, мне показалось, что «бац» был так, для виду, а «крррасавчег» прозвучало почти нежно. А старичок хихикает, веселится. Спрятал я шляпку в коробочку. Вернулись к тому дереву, провожатый старичок-гриб помахал нам рукой и прикрыл вход в свой туннель, как ни бывало. Чудны дела твои, Господи!

– Господин, – осмелился я спросить, – а вы знали…

– Догадывался, – ответил Господин, – и отвечу сразу на твой следующий вопрос: да, кольчужка моя оттуда, изготовлена искусными руками мастеров, коих ты имел счастье лицезреть. Большая просьба: никому даже под пытками о путешествии ни слова!

Какая там просьба? Приказ инквизитора – это больше, чем приказ. Уселись мы у костра. И только тут я почувствовал, как устал, потянулся и… зевнул.

– Позвольте полюбопытствовать, сколько еще мой верный слуга почивать изволит? – как ни в чем не бывало, поинтересовался Господин.

– Да я и не спал вовсе, мы же только пришли из грибного царства! – возмутился я. – Вот и коробка стоит с шапкой-невидимкой, – я хотел хлопнуть по коробке, но рука упала в траву. Карамба! Только что я положил ее сюда, где же она?

– Какую коробку изволили потерять? Что вы говорите, Санчес Роберто?! Вы были в… В каком-каком царстве вы побывали, сеньор? – изумленно спросил Господин.

Я кинулся в кусты, чтобы показать дверь в туннель, а там ничего, сеньоры, и следа не осталось, даже трава не примята. Господин молча глядел на меня, будто в первый раз видел. Разбуженные нашим спором, стали просыпаться охотники.

– Ох, надо же, как сморило, – говорят, – задремали чуток! Так чем там история с ведьмами закончилась, инквизитор?

– Да ничем, – отвечает мой Господин. – Выстрелил из арбалета одним болтом, а двух ведьм сразил, вот такая история.

Смеются охотники и Господин улыбается. Славная была охота!

Я плотнее завернулся в свой тулупчик, повернулся на бок и спокойно заснул: Господину есть с кем коротать ночь.

Перед рассветом меня разбудило громкое «крух, крух, каррр!». Пако, болтливая ты птица! Собрал на верхушке елки кучу своих лесных сородичей и оживленно болтает с ними, наверное, сплетничает. Как после этого уснешь? Высунувшись из тулупа, я повертел головой. Охотники спали, как убитые. Им даже Пако не мешал!

А где же Господин? Вроде, только что сидел у костра, веселил всех своими байками и по привычке затачивал края золотых монет. Не торопитесь, сеньоры, сейчас все объясню. Дело в том, что в кармане плаща Господин всегда носил пригоршню золотых, но никогда и нигде ими не расплачивался. В свободную минуту (обычно это бывало на привалах) он доставал монеты и начинал подпиливать, затачивать особым образом их ободки, ребрышки. Я бы тоже так смог, но эту работу он мне не доверял. Вы спрашиваете, зачем он это делал? Не знаю, клянусь святым Элигием! Может, Господин просто не мог сидеть без дела. А может, метил свои монетки, достававшиеся ему нелегким трудом, Бог ведает. Еще я как-то слышал, что некоторые особо озабоченные богатеи подпиливали края золотых, опасаясь подделок или фальшивок, то есть наносили на ребро гурт – узор, рифление или засечки.