На рассвете Господин, уже одетый в дорожный черный плащ, вышел из дома, а мне велел собираться, готовить лошадей и потихоньку трогаться. Я упаковывал вещи, складывал их в мешки, отдельно – провиант на дорогу, и выносил к крыльцу. Запрягая лошадей, услышал знакомый голос. Где это моего Господина с утра носит, интересно? Я осторожно выглянул из-за лошади и затаился.

Господин стоял у калитки той доброй женщины, которая приласкала, выручила меня, и беседовал с ней. А женщина… Ей-богу, я бы ее не узнал! Светлое платье, расшитое тончайшими кружевами и жемчугом, соболья накидка, на руках перстни. А на голове алый плат, спускавшийся на спину и схваченный на лбу парчовой повязкой. Красавица! Да сколько ж ей годков-то? Сейчас она выглядела гораздо моложе, чем раньше.

– Ой, гляди, Инквизитор, не шали там в заморских странах, – певучим голосом говорила она, – береги себя от наветов, ибо…

Слово «инквизитор» она произносила как-то особенно, с нажимом, будто оно было его именем.

– О, бесценная роза моего сердца, да кто посмеет донести на меня? – рассмеялся Господин.

Женщина, улыбнувшись, стукнула его кулачком в грудь. Господин, дурачась, схватился за ушибленное место и взмолился:

– Да потише, бабуля, больно же!

Бабуля, он посмел сказать ей «бабуля»?! Нет, наверное, мне послышалось, он никогда бы не позволил себе подобного обращения к такой сеньоре.

– Инквизитор, ты мне комедию не ломай, – сурово сказала она. – Лучше скажи, зачем ко мне мальчишку-то присылал?

– Я? Присылал?! – мой Господин был несказанно удивлен. – Я не присылал его к тебе, Хозяйка, клянусь Всевышним.

– Почему же он пришел ко мне дважды? – она сурово смотрела на инквизитора.

– Пришел? Дважды?.. – Господин осекся и, помолчав, добавил, – ты хочешь сказать, что он услышал Зов?.. Нет, этого просто не может быть!

– Когда ты, Инквизитор, впервые услышал Зов?

Мой Господин поморщился, потер рукой подбородок, нахмурился:

– После конфирмации, как обычно это бывает…

– Он слишком молод, он не готов, ты понимаешь это? Ты куда торопишься, Инквизитор?!

– …Mea culpa – моя вина, Хозяйка, mea maxima culpa, – ответил, помолчав, Господин и посмотрел в небо, где Пако кружил над селищем. – Я не думал, что это случится так скоро, но мальчишка, действительно…

Пако уселся на плечо Господину, смешно наклонил голову к его уху. Я едва не расхохотался: казалось, что Пако что-то шепчет ему. И тут Господин быстро заговорил на незнакомом мне языке. За все время службы я никогда больше не слышал такого. Кажется, они спорят из-за меня? Ну и ладно, меня это не касается. У меня своих дел полно.

Прикрепив футляр компаса к седлу коня Господина, я аккуратно разместил мешки с грузом, чтобы они не набили круп нашим лошадкам. Еще раз оглянулся на наш домик и тихонько прошептал: «Прощай, Озерный край! Я буду помнить тебя».

Схватив лошадей под уздцы, я повел их со двора по дороге навстречу Инквизитору. Он оглянулся, помахал мне рукой, мол, я сейчас. Встав на колено, он поцеловал руку Хозяйке. Она перекрестила его:

– С Богом, скатертью дорога!

Вскочив в седло, Господин крикнул:

– Прощай, Хозяйка, благодарю за урок! Может, еще и свидимся когда, – и поскакал прочь.

– Прощай, Инквизитор, – тихо, одними губами, прошептала Хозяйка. – Свидимся, да не скоро, столько воды утечет…

Прилично отъехав от нашего селища… Я сказал нашего? Оговорился, извините. В общем, отъехав, я оглянулся назад. Селище медленно скрывалось за плотными облаками пыли. Или тумана? Бог ведает.

– Санчо!

Услышав окрик, я машинально пригнулся к гриве лошади. Бац! – низко нависшая над дорогой ветка сбила с головы шапку. Я еле успел подхватить ее, перегнувшись в сторону из седла, и снова напялил на голову. И почувствовал, что Господин улыбается.