– Ты хочешь развестись с мужем или что? Где будешь жить? Уверена, что новые отношения – это серьезно?

Зарождается подозрение, что она беспокоится только по одной причине. Боится, что уйду от мужа, с новым мужчиной не сложится, и ей придется мне помогать. Просто эгоизм. Страх за собственное благополучие. Становится нестерпимо больно. Во мне еще жива маленькая девочка, которая любит маму и страдает от этого.

Беру себя в руки. Я уже взрослая. Кто виноват, что так сложилась жизнь.

– Мам, спасибо за беспокойно. У меня все нормально. Я сама разберусь.

Она молчит.

Больше нам сказать нечего друг другу. От этого грустно. Мне бы хотелось рассказать правду: мам, я беременна! Хотела бы, чтобы она поделилась собственным опытом. Рассказала, как было у нее.

Недостижимая мечта. Нечего и душу травить.

– Как у тебя с работой?

Вопросы непростые. Такое ощущение, что она ведет к чему-то.

– Все в порядке.

– Все там же работаешь?

– Мам, не беспокойся, у меня все хорошо.

– Милая, муж – это важно. Если будут проблемы с работой, жильем… Вот мы недавно в отпуск съездили, растим дочь. Я и тебе такого желаю. Чтобы ты не ошиблась в выборе.

Слушаю с болью. Это чужая жизнь. И больно, что она не моя.

Слушаю, ощущаю, как плачет сердце.

И даю себе обещание – создать себе жизнь, в которой не будет места боли из-за того, что когда-то меня бросили. Семью, в которой хорошо. С которой буду счастлива. Буду, как и мама, ездить в отпуск, любить ребенка, делать ремонт.

Сейчас я выполняю самую важную часть плана.

Если получится, то и с остальным справлюсь.

– С Вадимом у тебя не получались детки… – о, боже, она все же вспомнила, как зовут моего бывшего. – Ну вот с ним разведешься, и думаешь, будет лучше? А если нет?

– К Вадиму точно не вернусь, – отрезаю я, даже думать о таком не хочется.

Мой мужчина – Яров. Неважно, сохраню я малыша или потеряю, как и остальных своих детей, но путь к Вадиму закрыт и эту страницу я навсегда перевернула.

– Ты главное, не пожалей, – наставляет она, хотя ее не просили. – Не соверши ошибку, как…

– Как ты? – жестко спрашиваю я, когда она осекается. – Ты же это хотела сказать? Поэтому звонишь?

Она молчит.

И хорошо. В горле ком от слез, если бы она продолжила, я могла бы сорваться, а мне нужно беречь себя. Нужно попрощаться с мамой. Положительных эмоций этот разговор не принесет.

– Дочка…

Ее тоже это грызет. Да как вообще может не грызть факт, что своего ребенка ты когда-то оставила и он вырос без тебя – чужой и брошенный. Моя рука все еще на животе. Прислушиваюсь к себе. Я бы никогда так не поступила. Со своей драгоценной выстраданной крошкой. Никогда. Ребенок мне дается очень тяжело. И ценнее многократно.

– Дочка, – продолжает она. – Не осуждай меня, так сложилась жизнь…

– И не думала.

Вру, и не краснею.

Осуждаю, конечно, только про себя, а не вслух. Сердце не может не осудить. Слишком ему больно.

– Я очень молода была, – шепчет мама. – Я не справилась. Ты родилась совсем маленькой, болезненной, постоянно кричала… Мне нужно было работать, время такое было. Нельзя было в декрет уйти – жить было бы не на что. Отвезла тебя бабушке.

– Я знаю, мама. Я помню.

– Но ты не помнишь, почему.

Молчу. У каждого своя история. У брошенного ребенка – своя, и у бросившей мамы – тоже.

– Твой отец… Он нас бросил. Я уехала в город, училась, работала. Встретила твоего отца. Мы друг друга полюбили, свадьбу хотели… Он обещал, что к родителям его поедем, познакомимся… Карина, я когда забеременела, была уверена, что сейчас поженимся и все будет хорошо. Ему сказала, а он отмолчался. Предложения не сделал.

– Как его звали? На самом деле.