– Пусть лучше один Человек погибнет за народ, чем весь народ – за одного Человека (Ин. 11:50; 18:14).

Сказанное дает основание полагать, что Анна и Каиафа с самого начала были намерены руководствоваться в деле Иисуса не столько иудейскими законами, сколько мотивами политической целесообразности. Закон же под нее лишь подстраивали.

Но что это был за закон?

Даже поверхностный анализ ветхозаветных правовых норм показывает, что синедрион при рассмотрении дела Иисуса не руководствовался фундаментальными основами правосудия, изложенными в Моисеевом законе. Поскольку этим законом не допускалось объективное вменение и осуждение при отсутствии вины. Его не могли судить и по нормам саддукейского уголовного кодекса. Этот кодекс является, скорее всего, плодом воображения историков. Но даже если он и существовал, то в любом случае был отменен фарисеями за столетие до исследуемых событий. А вот мишнаитский (фарисейский) кодекс – историческая реальность. И весьма вероятно, что значительная часть устных правовых норм, позже вошедших в письменный законодательный свод, именуемый «Мишна», во времена Иисуса уже могла применяться судами при разрешении конкретных дел.

Иисус отвергал галаху (иудейские законы, вытекающие из Торы), «как неадекватное выражение воли Божией, содержащейся в Писании»23. Следовательно, Он отвергал и связанный с галахой безусловный авторитет законоучителей и книжников. В любом случае, констатируя, что Иисус посягнул на их исключительные полномочия, исследователь вправе допустить, что именно эти обстоятельства и побудили Его противников расправиться с Ним, используя ту же галаху. Вероятно, по этой причине в Евангелии от Иоанна сказано, что первосвященники решили Иисуса убить, а не осудить (Ин. 11:53). Д. Мережковский, обращая внимание на это обстоятельство, писал, что «закон не судит Христа, а убивает».

Но для того, чтобы убить, не обязательно допускать многочисленные нарушения древнееврейских правовых норм. Убить можно, формально не нарушая закон. Как раз для этих целей в древнееврейском праве усилиями фарисеев был создан институт чрезвычайного правосудия.

Еврейские историки и раввины особо не афишируют этот пласт правовой истории. Но и не отрицают, что в древнееврейском праве действовали особые процедуры, позволявшие в исключительных случаях вершить правосудие «не по букве закона». В кодексе Маймонида (Рамбама)24 «Мишне тора» можно найти немало законоположений о том, что «исполнение каких-то заповедей Торы может быть временно отменено судом в качестве исключительной меры», и наказывать суд может «другими способами»25.

Наиболее полное и точное изложение этого вопроса можно найти у одного из крупнейших специалистов в области еврейского права Менахема Элона. Он сгруппировал следующие правоприменительные правила «не по букве закона»:

а) Суд был «вправе постановить, что некую конкретную заповедь, которую закон Торы обязывает исполнить, исполнять не следует».

б) Суд мог наказывать не по Торе, причем даже в тех случаях, когда отсутствовали достаточные доказательства (имелись «только косвенные свидетельства») и не было «предупреждения, требуемого по закону Торы».

в) Суд был вправе в качестве временной меры «выносить постановления, содержащие в себе отмену закона из Торы», исходя из «веления времени», с тем, чтобы оградить людей от преступления и «вернуть многих к соблюдению заповедей».

г) Суд мог «при особых обстоятельствах отменить закон Торы… если в этом есть «причины, смысл и основание»26.

Введение таких чрезвычайных норм, призванных обойти Моисеев закон, обосновывалось необходимостью сооружения «ограды вокруг Торы». Поскольку Тору «устрожать» было нельзя, использовали юридическую уловку – «устрожили» не саму Тору, а ограду вокруг нее.