В результате к Пилату судьи синедриона пришли не для формального утверждения приговора, а для того, чтобы убедить префекта в необходимости осуждения Иисуса по римскому закону.

Надо признать, что суд Пилата и мотивы, которыми он руководствовался, являются наиболее труднообъяснимым местом евангельской истории.

Многие полагают, что эти трудности обусловлены существенными противоречиями в евангельских текстах, согласовать которые практически невозможно. Однако это не совсем так. Формальные разночтения есть, но в большинстве случаев они скорее не противоречат, а дополняют друг друга.

Ключевые моменты суда нашли отражение у всех евангелистов: вопрос Пилата: «Ты Царь Иудейский?», его сомнения в обоснованности обвинения и неудавшиеся попытки отпустить Иисуса. Если же анализировать Евангелия более детально, то можно увидеть, что, по версии Марка и Матфея, Пилат особо не упорствовал и согласился с приговором синедриона, умыв при этом, согласно Матфею, руки. Наиболее полно ход процесса описал Иоанн, но у него опущен эпизод суда у Ирода Антипы, который есть только у Луки. Центральная же мысль повествования у него с Иоанном совпадает – Пилат трижды пытался отпустить Иисуса, не находя Его вины, однако отступил под сильным давлением первосвященников и толпы.

Надо сразу заметить, что поведение Пилата, которое богослов И. Херсонский назвал «жалкой борьбой своекорыстия с чувством долга», практически невозможно объяснить без учета складывавшейся неблагоприятно для префекта политической ситуации. А, возможно, и заключенной с синедрионом сделки. Причем, последняя могла быть заключена перед арестом Иисуса, но потом что-то повлияло на изменение позиции Пилата.

Евангельские тексты ясно дают понять, что члены синедриона пришли к Пилату для того, чтобы убедить его в необходимости осуждения Иисуса по римскому закону. Причем, судя по формулировке обвинения, приведенной Лукой, – в необходимости осуждения по конкретному закону, который называют законом об оскорблении величия римского народа (lex majestatis). И ожидаемый результат, вероятно, был просчитан Анной и Каиафой заранее.

Судя по всему, они хорошо знали, что основанием для возбуждения дела по этому закону и одновременно – выдвигаемым обвинением, являлся донос. Об этом прямо говорилось в римском законе. Решение синедриона как раз и можно рассматривать в качестве такого доноса. Поэтому свидетельство И. Флавия о том, что Пилат распял Иисуса на кресте «по доносу первенствующих у нас людей» (Иудейские древности, ХVIII, 3), является, по-видимому, точной фиксацией реалий того времени.

При этом, донос являлся лживым, и, вероятно, по этой причине его содержание не сразу раскрыли перед Пилатом. Когда Иисуса привели к наместнику и тот задал вопрос – «в чем вы обвиняете Человека Сего?» – ему ответили неопределенно: «Если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе». Так пишет Иоанн (Ин. 18:30). Лука же при описании начальной сцены римского суда сразу приводит обвинительную формулу (Лк. 23:2).

Известно, что Иоанн писал позже синоптиков, дополняя их, что-то уточняя, обращая внимание на детали. Возможно, он счел необходимым подчеркнуть коварство обвинителей, заранее спланировавших хитрую тактику поведения в суде. После их неопределенного ответа у Пилата появились основания предложить иудеям самим осудить Иисуса «по закону вашему». На это они тут же дали ответ: «Нам не позволено предавать смерти никого» (Ин. 18:28—31), намекая, что без санкции Пилата их приговор не имеет юридической силы.

Иоанн Златоуст отмечал, что иудеи, «желая показать, что преступление Его не иудейское, отвечают: „нам не позволено“, т. е. Он виновен не против нашего закона, но вина Его государственная»