Его прежняя жена тоже давно живет с новым мужем, на Бэньжэня она не в обиде, позвала его в дом, усадила за стол, накормила рисом со свининой. Только пащенята отца не признали – убежали в горы и до самого вечера не объявлялись.

Я спросил, не думает ли он вернуться в Мацяо.

И тут же понял, какой это глупый вопрос.

Бэньжэнь улыбнулся, покачал головой.

И сказал: все одно, что тут, что там – все одно. Сказал, что в Цзянси его обещают устроить в лесничество, дать официальную работу. И еще сказал, что живет по соседству с другими переселенцами из Мацяо, и деревня их тоже называется «Мацяо». И всех хунаньцев в Цзянси тоже зовут земелями.

Спустя два дня он тронулся в обратный путь. С самого утра моросило, в десяти шагах позади Бэньжэня шла его прежняя жена – наверное, решила проводить. У них был один зонтик на двоих, но она ни разу его не раскрыла. Переходя через канаву, Бэньжэнь поддержал ее за руку, но скоро она снова отстала, и они шли дальше сквозь густую морось в десяти шагах друг от друга.

Больше я его не видел.

С обозначением вкусов и их оттенков в Мацяо дела обстоят очень просто: все приятные на вкус продукты здесь описывают единственным словом тянь «сладкий». Сахар «сладкий», рыба и мясо «сладкие», вареный рис, острый перец и горькая тыква момордика тоже «сладкие».

Со стороны трудно понять, примитивность ли вкусовых рецепторов обусловила малочисленность вкусовых обозначений в мацяоском говоре, или наоборот – скудость вкусовых обозначений привела к тому, что рецепторы местных жителей утратили свою чувствительность? Китай считается страной с весьма развитой гастрономической культурой, китайский язык отличается крайним богатством лексики вкусового восприятия, и на этом фоне мацяоский казус выглядит очень необычно.

Здесь же нужно сказать, что почти все кондитерские изделия в Мацяо называются одним словом – «коврижки». Конфеты – «коврижки», печенье – «коврижки», бисквиты, булочки, слоеные пирожки, пирожные с кремом – все это «коврижки». Увидев на ярмарке в Чанлэ эскимо, деревенские тоже обозвали его коврижкой. Конечно, для изделий собственного производства мацяосцы делали исключение: домашние лепешки из клейкого риса назывались цыба, рисовые запеканки – мигао. А «коврижками» именовались новомодные кондитерские изделия, которые пришли в Мацяо из дальних провинций или из-за границы. Леденцы, которые мы покупали на ярмарке, местные тоже упорно называли коврижками, и нам это всегда немного резало ухо.

Возможно, до недавнего времени еда в Мацяо служила лишь способом утолить голод, люди просто не успевали по-настоящему оценить и осмыслить вкус того или иного блюда. Много лет спустя я познакомился с компанией англоговорящих иностранцев и обнаружил, что в их арсенале также крайне мало средств для описания вкуса: например, попробовав блюда с приправами, которые хоть немного раздражают вкусовые рецепторы, будь то черный перец или перец чили, горчица или чеснок, мои друзья обливались потом и повторяли одно-единственное слово: «hot». Я подумал даже: быть может, им, как и жителям Мацяо, тоже знаком опустошительный голод, вынуждающий есть всё без разбору, не чувствуя вкуса? Я не насмехаюсь над ними, ведь мне хорошо известно, что такое голод. Когда в темноте ощупью добредаешь до деревни, но не думаешь о том, чтобы умыться или сполоснуть руки (а ты с ног до головы изгваздался в грязи), не обращаешь внимания на комаров (которые тучей летят навстречу), а с жадностью заталкиваешь в себя пять чашек риса подряд (в одну такую чашку помещалось полцзиня крупы), даже не замечая,