Мой рассказ привел дипломата в некоторое замешательство. Наморщив лоб, он сказал: я допускаю, что она получила эти деньги обманом, что обман вышел весьма топорным, но ведь ее действия можно расценивать как своеобразный способ политической борьбы?

Говоря это, он отчаянно жестикулировал.

Я не смог продолжать разговор. Мне вовсе не хотелось менять политические взгляды моего собеседника. Любые последовательные и вместе с тем миролюбивые взгляды заслуживают уважения, хотя с ними можно соглашаться, а можно спорить. Я лишь ощутил себя в тупике. Как в Мацяо я не мог открыть местным глаза на разницу между всевозможными «коврижками», так и сейчас не мог объяснить своему собеседнику разницу между всевозможными китайскими «диссидентами». В этой непонятной и чужой для него стране денежная афера тоже выглядела вполне съедобной «коврижкой». Вот и все.

Китайцы часто придумывают обиходные названия для разных промышленных изделий. Я родился в городе и считал себя достаточно прогрессивным молодым человеком, но до приезда в Мацяо никогда не слышал словосочетания «иодная тинктура» – только «йод» или «настойка йода». Точно так же раствор бриллиантовой зелени я привычно называл зеленкой, перманганат калия – марганцовкой, гидрокарбонат натрия – содой, настойку валерианы – валерьянкой, аккумуляторы – батарейками, амперметр – счетчиком, а сигнал воздушной тревоги – сиреной.

В Мацяо я часто поправлял местных, когда они называли разные городские вещи по-деревенски. Например, городская площадь – она и есть площадь, а не «поляна» и уж точно не «гумно».

И я никак не ожидал, что все местные от мала до велика будут величать флакончики с йодом строгим термином «иодная тинктура». При этом они очень удивлялись, когда я называл их тинктуру невзрачным словом «йод». Даже тугая на ухо, подслеповатая мацяоская старуха говорила более наукообразно, чем я. Термин «иодная тинктура», произнесенный на мацяоском наречии, напоминал некий секретный шифр, который в обычное время хранится в тайне, и лишь при необходимости местные произносят его вслух, чтобы соединить Мацяо с далеким миром современной науки.

Я попытался выяснить, откуда в Мацяо появился этот термин. И ни одна из моих догадок не подтвердилась. В Мацяо никогда не было иностранных миссий (в больницах при миссиях могли использовать научные термины), здесь не квартировали крупные гарнизоны (мацяосцы могли услышать этот термин от кого-то из раненых), учителя все были из местных, получивших образование в уездном центре, если они и выбирались дальше, то только в Юэян или в Чанша, а там говорили «йод». В конце концов я выяснил, что появление «иодной тинктуры» в Мацяо связано с одним загадочным человеком.

Дядюшка Ло из нижнего гуна, потягивая бамбуковую трубку, рассказал мне про человека по имени Оглобля Си, который и принес в Мацяо иодную тинктуру.

Про Оглоблю Си мне почти ничего не известно. Невозможно узнать, откуда пришел этот человек, кем он был до жизни в Мацяо, почему решил здесь поселиться. Неизвестно даже, как его звали: иероглиф си «чаяние» редко используется в качестве фамилии. Очевидцы вспоминают, что наружностью Оглобля отличался от местных: длинный заостренный подбородок, складчатые веки. Лишь много времени спустя я понял, какую важность представляют эти приметы.

Из всех рассказов об Оглобле Си мне удалось установить, что этот человек появился в Мацяо в тридцатые годы и прожил здесь не то десять, не то двадцать лет, а может, и того больше. С ним был старик, он помогал Оглобле со стиркой и стряпней, чистил клетки с птицами. Оглобля «городил глухомань», то есть изъяснялся на неизвестном в Мацяо наречии, так что его почти никто не понимал. Например, говорил «иодная тинктура». Или «глядеть» вместо «смотреть». Или «гульба» вместо «веселье». Еще он называл мыло «щелоком», и в конце концов это слово прижилось в Мацяо, а потом разошлось и дальше, на всю округу.