После котловин, а тем более после родов мацяоские женщины становятся хозяйками дома, становятся бабами и перестают заботиться о своем внешнем виде. Но неопрятность Шуйшуй выглядела уже нездоровой – казалось, она нарочно решила обходиться с собой как можно хуже, как будто взяла себя в заложники и пытается кому-то отомстить. Шуйшуй частенько выходила из дому в старых мужниных калошах – переваливаясь с ноги на ногу, выносила помои свиньям, хриплыми окриками гоняла кур с огорода: «А ну кыш, кыш, кыш!», и каждому прохожему были видны красные пятна от месячных на ее штанах. Такое трудно списать на обычную небрежность.

После смерти сына Шуйшуй стала сонехой, то есть душевнобольной, на лице ее блуждала рассеянная улыбка, а еще она не выносила вида картофельной ботвы, вырывала ее вместе с клубнями, словно верила, что Сюнши прячется под землей и если потянуть за ботву, можно вытащить его наружу. Обычно по утрам Шуйшуй чувствовала себя лучше, чем вечером, а в погожие дни – лучше, чем в пасмурные. По утрам Шуйшуй глядела ясно, вела себя нормально, хлопотала по хозяйству, разве что стала немного молчаливой, а так – от здоровой не отличишь. Хуже всего сонехе приходилось дождливыми вечерами. Чем гуще набегали тучи, тем тяжелее становилось ее дыхание, и любая мелочь могла вызвать приступ: стук капель по крыше, сухой лист, залетевший в окно, пропитанные сыростью стены, волглая постель, сумрак, наплывающий на лица соседей, резкий тоскливый крик домашней птицы. Еще хуже сонеха выносила лунный свет: увидев луну за окном, начинала трястись всем телом, заматывала голову узорчатым платком, тут же его срывала, потом снова наматывала на голову, и так до бесконечности.

Чжихуану приходилось связывать Шуйшуй руки, иначе она могла всю ночь провозиться с этим платком. Срывая платок, сонеха твердила, что он чужой. Потом начинала жаловаться на холод, говорила, что без платка ей никак нельзя, и снова наматывала его на голову.

В конце концов Чжихуан развелся с Шуйшуй, и ее забрали к себе родственники из Пинцзяна. Приехав в Мацяо много лет спустя, я поинтересовался, как ее дела. Деревенские очень удивились моей неосведомленности, как если бы я признался, что не знаю, кто такой председатель Мао. Неужели ты ничего о ней не слышал? Совсем ничего?.. Одних возмущала моя дремучесть, у других вызывала сочувствие. Оказалось, Шуйшуй теперь настоящая знаменитость, возле ее дома не протолкнуться от машин, мопедов и велосипедов, а вдоль улицы стоит целый строй лоточников и бродячих торговцев. Люди из самых дальних деревень едут в Пинцзян, чтобы Шуйшуй подсказала им выигрышный номер в лотерее. В те годы билеты благотворительных и спортивных лотерей расходились, как горячие пирожки, это было настоящее помешательство: народ перестал ездить на ярмарки, чайные и кабачки стояли пустыми, люди спускали все свои деньги на лотерейные билеты. Волостное начальство забило тревогу: этак деревенские даже химикаты с удобрениями перестанут покупать, и как тогда быть с производством? Как прикажете деньги зарабатывать?

В те годы все разговоры крутились вокруг того, как угадать выигрышный номер в лотерее. А самыми популярными фигурами были не чиновники, не бизнесмены и уж тем более не интеллигенция, а душевнобольные. Люди выведывали друг у друга адреса душевнобольных, лебезили перед ними и заискивали, не скупились на подарки и красные конверты, умоляли безумцев назвать выигрышный номер, чтобы одним росчерком пера обеспечить себе несметное богатство. Люди верили, что дети угадывают выигрышные номера лучше взрослых, женщины лучше мужчин, неграмотные лучше образованных, а самое главное: душевнобольные лучше здоровых.